Под скорбной луной
Шрифт:
Я прекрасно понимал его чувства: Брискоу желал найти причину несчастья, ему требовалось на кого-то возложить вину. Однако истина лежала на поверхности — похоже, ошибку допустили оба капитана. Такая правда понравится не всем, так что я сделал вид, будто не расслышал вопроса.
— Это ужасная трагедия… Я рад, что вам удалось спасти сына. Столько детей погибло!
— Да, пожалуй, мне следует считать себя счастливчиком, — горько ответил констебль.
Разумеется, я не это имел в виду, но что толку оправдываться? У меня в жизни тоже была утрата — такая утрата, что не поддавалась разумным
Глава 10
На следующее утро я заскочил на Уоппинг-стрит — просмотреть составленные Стайлзом списки погибших и выживших. Первый был куда длиннее второго. Там же я ознакомился с двухстраничным отчетом комитета по крушениям, подготовленным неким Тернером и подписанным Ротерли. Отчет содержал технические подробности извлечения тел из реки и прочесывания отмелей. Продвигались поиски куда лучше, чем ожидалось, и я, с облегчением вздохнув, попросил сержанта Трента подготовить копию документа для Винсента. Добавил к нему две страницы своего рапорта, повествующего о моих открытиях, и отправил конверт с посыльным в Скотланд-Ярд. Слава богу, что мне не пришлось посылать рапорт Ротерли: его точно не устроили бы выводы о том, что оба судна и виноваты, и в то же время не виноваты в случившемся. Внедрение правил навигации отчасти являлось задачей комитета по крушениям, а значит, вину за катастрофу в каком-то смысле можно было возложить и на него.
Сделав дело, я отправился в Ламбет в надежде застать старшего помощника «Замка» Генри Белдинга по продиктованному мне Гаррисоном адресу. Перешагнув порог маленького пансиона, я сразу обнаружил Белдинга в потертом кресле в углу темной гостиной. Окно украшала половина занавески, вторая отсутствовала; почерневшее по краям зеркало висело криво. В руках старший помощник держал открытую газету — «Обсервер». На второй полосе я разглядел броский заголовок: «Превысивший скорость углевоз стал причиной страшной катастрофы на Темзе». Белдинг, хмуро сдвинув брови, уставился на меня поверх газетного листа.
Я вполне мог понять его раздражение. Во время каждого подобного расследования газеты становились для меня настоящим проклятием. Некоторые из них публиковали статьи, где содержалась полуправда, а то и откровенная ложь, вводившая публику в замешательство, возбуждавшая злобу и панику — словно в тазу с грязной водой помешали палкой. Другие, похоже, злорадствовали, отмечая, как быстро падает престиж Скотланд-Ярда и Уоппинга в глазах общества.
Взгляд Белдинга напомнил мне, что неплохо бы ознакомиться с прессой. Время от времени газеты публиковали крупицы правды, которые могли помочь в расследовании.
Шагнув через порог, я представился и пояснил, что адрес дал мне капитан Гаррисон. Хмыкнув, Белдинг сложил газету и убрал ее в сторону, а я придвинул стул, чтобы сесть поближе. Выяснилось, что под ним скрывалось коричневое пятно на ковре. Думать о его происхождении отчего-то не хотелось.
— Зашел побеседовать о ваших впечатлениях от катастрофы, — начал я.
Белдинг сердито покачал головой.
— В газетах говорят,
— Никогда не доверял газетам, — ответил я. — Собственно, с утра ничего и не читал.
Белдинг, прищурившись, глянул мне в глаза.
— Вы ведь говорили с капитаном? Он человек честный. Вряд ли я смогу что-то добавить.
— Таков порядок. Мы обязаны собрать показания с как можно большего количества свидетелей, чтобы получить ясную картину. Не могли бы вы рассказать о том, что происходило, начиная с доков Миллуолла? Похоже, вы там задержались?
— Так и было. Черт, не повезло! Не стукни мы проклятую баржу, не было бы никакой задержки, и ничего не случилось бы…
Баржу? Хм…
Белдинг заметил мое удивление и нахмурился, выпятив нижнюю губу.
— Ах, зачем я вообще об этом сказал… Никакого отношения к катастрофе тот случай не имеет.
— Скорее всего, тем более что произошла она через несколько часов и совсем в другом месте. И все же мне хотелось бы послушать ваш рассказ.
Он вытер руки о колени.
— Рассказывать особо и нечего. Мы выходили из внешнего дока, а баржа пересекла нам путь. Кроме нее, никто не виноват, да и «Замок» повреждений не получил. Через некоторое время нам позволили продолжить плавание.
Баржа явно меньше и маневренней углевоза, так что ей следовало уступить дорогу большому кораблю. Тут не поспоришь. Однако почему промолчал Гаррисон?
— Сколько подобных происшествий случилось с «Замком Байуэлл» на протяжении, скажем, последних нескольких лет?
— Ни одного! — задрал подбородок Белдинг. — То-то и странно! У нас один из лучших капитанов на моей памяти. Как-то в Александрии он причалил, имея всего пару футов свободного места. Мистер Гаррисон очень осторожен. Видите ли, у него есть собственный интерес.
— Вы имеете в виду — к судну?
— Капитану принадлежит его доля, — кивнул мой собеседник.
— Это из-за баржи вы пропустили начало благоприятного течения?
— Ну да, к тому же нам еще пришлось ждать лоцмана. Тот, кого мы наняли, не появился, так что капитан нашел другого.
— Джона Конвея?
— Имени не помню.
— Впередсмотрящий у вас был? — небрежно спросил я.
Капитан вроде бы на этот вопрос ответил утвердительно, однако следовало перепроверить его слова. На углевозе подобный человек точно требовался, поскольку бак корабля задран вверх и у рулевого не самый хороший обзор.
Похоже, мои сомнения оскорбили Белдинга.
— А как же! Парень по фамилии Харди.
— Из тех, кто по краткосрочному найму?
— Да, но человек он хороший, — кивнул старший помощник.
— А где был капитан?
— Стоял на мостике, как полагается.
— Значит, лоцман был у штурвала, а мистер Гаррисон отдавал ему команды? — Дождавшись кивка Белдинга, я продолжил: — Можете его описать?
— Огненно-рыжие волосы, синие глаза. Примерно моего роста, лет сорока.
Должно быть, выражение моего лица изменилось, потому что Белдинг, покосившись на меня, осведомился: