Под скорбной луной
Шрифт:
— Маккейб говорит, что «Каменщики» не имеют отношения к гибели «Принцессы Алисы». Его даже передернуло от отвращения, когда я предположил подобную возможность.
— Вы ему верите?
Поколебавшись, я пожал плечами.
— У него на «Принцессе» были знакомые. Да и чего он добился бы, уничтожив судно? Его куда больше интересуют деньги, и внимание полиции «Каменщикам» ни к чему.
— Стало быть, вы считаете, что за преступлением стоит ИРБ?
— У меня нет такой уверенности. — Я передал Винсенту записку Стайлза и дождался, когда тот ознакомится с ее содержанием. — Собираюсь сегодня навестить Конвея,
— Под судном?
Пришлось себе напомнить: Винсент — не речник.
— В подпалубном помещении, сэр. Конечно, «Принцесса Алиса» управляется штурвалом, однако у судов такого типа внизу имеется аварийный румпель, который используют при выходе из строя основного механизма.
— Полагаете, кто-то вмешался в управление?
— Если такой румпель вообще есть, то я хочу знать, кто мог получить к нему доступ.
— Хорошо, Корраван. — Директор с облегчением поднялся. — Благодарю вас. Кстати, завтра на кладбище Вулиджа состоятся похороны погибших. Церемония начнется в девять. Мы с Куотерменом и Ротерли будем присутствовать. Неплохо бы и вам тоже подойти.
После нашего разговора я возненавидел Куотермена и Ротерли пуще жизни, а похороны ненавидел еще больше, однако кивнул:
— Слушаюсь, сэр.
Глава 21
Госпиталь Святой Терезы на Турбин-стрит представлял собой ничем не примечательное кирпичное здание, втиснутое между двух точно таких же домов. Парадный вход находился на одну ступеньку ниже тротуара; пришлось пригнуться, чтобы не набить шишку о притолоку. Сидевшая за столом в маленьком холле молодая женщина окинула меня подозрительным взглядом.
— Чего вы хотите? Нам здесь неприятности не нужны. Если что, вызову полицию.
— Я и есть полиция. Инспектор Корраван к вашим услугам.
— А, вы из Ярда, — неуверенно пробормотала она.
Поправлять женщину я не стал.
— Мне бы повидать мистера Конвея. Он пострадал при крушении «Принцессы Алисы». У меня есть к нему вопросы.
— О… — распахнула она синие глаза. — Спрошу доктора, можно ли навещать больного.
Дежурная исчезла в коридоре, а я тем временем изучил висящие на стене документы в рамках. Первый — диплом, удостоверяющий, что доктор Мэри Элизабет Брэдфорд окончила Университет Эдинбурга. Второй свидетельствовал о том, что доктор Майкл Брэдфорд является членом Королевской коллегии хирургов. Видимо, отец Мэри, а госпиталь Святой Терезы — одно из немногих мест в Лондоне, куда она могла устроиться на службу по специальности. Белинда лично знала двух женщин-врачей, и обеим было позволено работать лишь в качестве акушерок.
— Мистер Корраван? Я — лечащий врач мистера Конвея.
Я обернулся и невольно опустил взгляд. Появившаяся в холле женщина макушкой едва доставала мне до груди. Вьющиеся светло-каштановые волосы уложены в строгую прическу с узлом на затылке; поверх полосатой блузки с удобными, не мешающими работе рукавами — белый докторский
— Здравствуйте, доктор Брэдфорд, — поприветствовал ее я, почтительно наклонив голову.
— Мне сказали, что вы хотите поговорить с мистером Конвеем.
— У меня всего несколько вопросов.
Доктор заколебалась, вынудив меня уточнить:
— Он еще жив?
— К счастью, да, — озабоченно сказала мисс Брэдфорд. — У него травма головы, повреждена гортань и было кровотечение из селезенки, однако операция прошла успешно. — Она скрестила руки на груди. — Ему сейчас нельзя нервничать. Один из больных неосмотрительно показал мистеру Конвею вчерашнюю газету, и я с трудом удержала его в постели.
— Газеты не располагают достоверными фактами, а я не собираюсь обсуждать с вашим пациентом слухи.
— Что ж, хорошо, — с облегчением произнесла она.
Мы прошли сквозь длинную узкую палату, в которой койки стояли через равные промежутки по обе стороны от центра, затем поднялись по лестнице. Наверху доктор остановилась, положив ладонь на ручку двери, и снова встревоженно глянула мне в глаза.
— Мистер Корраван, нашего больного никто не навещал, кроме одного из ваших коллег. Есть ли у него в Лондоне семья? Я спросила у мистера Конвея, можем ли мы кого-то известить о его местонахождении, но он лишь покачал головой.
— Не могу сказать точно, — признался я. — Если он что-то скажет по этому поводу, я вам передам.
Она кивнула, открыла дверь и указала на отгороженный занавесками закуток в дальнем конце палаты.
— Мистер Конвей — единственный пациент мужского пола, и мы сделали все возможное, чтобы изолировать его от остальных.
Она провела меня в угол и отдернула занавеску, приоткрыв вход в импровизированную комнатку. У пациента была ярко-рыжая шевелюра, густая и вьющаяся. В области виска волосы выбрили, чтобы наложить повязку. Сложение вроде бы среднее, насколько можно разглядеть под серым больничным одеялом. Лоцман бросил на меня взгляд, и я облегченно выдохнул. Больной неподвижно лежал на спине, но был в сознании.
— Мистер Конвей?
— Он самый, — хрипло пробормотал лоцман.
— Я — инспектор Корраван из речной полиции. Расследую причины крушения «Принцессы Алисы». Вы хорошо себя чувствуете?
— Пока не знаю. Доктор сказала, что у меня было внутреннее кровотечение, но, раз она меня постоянно проведывает, значит, Старый Гарри за мной еще не собирается. — В его глазах засветилось негодование. — Вот что хочу вам сказать: никто из нас не был пьян, я не таранил тот пароход и знаю, кого вам следует искать. Меня пытались убить!
Конвей осторожно коснулся горла.
Подобного выступления я не ожидал, но, во всяком случае, убедился, что больной не собирается играть в молчанку, и, придвинув стул к его койке, ответил:
— Мистер Конвей, я в своем расследовании не руководствуюсь сплетнями, которые печатают в газетах.
— Да уж надеюсь! — воскликнул он и, похоже, немного смягчился. — Прошу прощения, но очень тяжело читать, как тебя поливают грязью, а ты не можешь опровергнуть клевету.
Бог свидетель, я разделял его раздражение.