Под солнцем цвета киновари
Шрифт:
«Такое будущее уготовил для тебя черный колдун». «Ну уж нет, я не доставлю тебе такого удовольствия!» Гдето за его спиной слышались отдаленные звуки боя. Заросли вокруг Тутуль-Шива и его гвардейцев пришли в движение. Враг готовился к решительному броску. Заключив своего халач-виника в кольцо, солдаты ждали последней смертельной схватки. Тутуль-Шив вытащил нож с ручкой из красного дерева и узором из перламутровых жемчужных бусинок, подарок отца.
— Игуаль Син Тамин, подойди ко мне, — приказал он.
— Да, мой повелитель, — преданный чилам склонил голову.
— Этим ножом ты убьешь меня, когда все будет кончено.
Чилам вздрогнул, словно его ударили. Он посмотрел на своего господина.
— Осмелюсь заметить, великий Ах-Суйток-Тутуль-Шив,
— Ты сделаешь это, иначе… — Тутуль-Шив задыхался от ярости и бессилия. Верный Син Тамин, конечно же, прав. Нет позорней и трусливей смерти для правителя страны Пуук, чем та, которую выбрал халач-виника.
— Молю вас, откажитесь, мой господин, — коленопреклоненная поза чилама выражала покорность, но голос был тверд. — Все мы во власти богов.
— Что ты можешь знать о богах и этой войне? — вырвалось у Тутуль-Шива. Как объяснить Син Тамину, что боги не отвернулись от его господина? И что не военным умением или хитростью заманили халач-виника в ловко расставленные сети, а с помощью колдовских чар! Какие слова смогут убедить чилама, что ни пытки, ни смерть не страшат его больше, чем позор этого плена?
Вскоре на опушку, где в окружении гвардейцев ждал своего смертного часа повелитель страны Пуук, с сотней бойцов вышел генерал Кумиль-Ах-Поп. Двумя днями раньше этот подающий надежды юноша из числа его дальних родственников по линии матери был одарен халач-виником имуществом и званием мятежного Тумуля Кин Йоки.
— Повелитель времени, великий правитель народа шив, я всюду следовал за вами, но ваша отвага…
— Эта трусливая собака Ош-гуль нарядил в свои доспехи презренного раба, — будто невзначай бросил халач-виника и презрительно сплюнул. — Но как ты нашел нас?
— Боги послали мне в помощь орла, он указывал дорогу.
— Мы не ошиблись в тебе, Кумиль-Ах-Поп, — халач-виника поднял с земли батаба. Его лицо и доспехи были обагрены кровью. — В знак нашей признательности мы дарим тебе этот нож, — Тутуль-Шив протянул генералу ценный подарок.
— О, всемогущий…
— Не будем терять время, — прервал его халач-виника.
— Мы возвращаемся к сакбеооб. — И, повернувшись к чиламу, добавил: — Наш разговор не окончен.
Своих воинов Тутуль-Шив нашел подавленными. Отсутствие повелителя угнетало солдат. В некоторой степени это было на руку халач-винику. Все это время его преданные военачальники придерживались отработанной стратегии и с боями отходили к основным силам. Удерживая на флангах неприятеля, воины организованно отступали по дороге под прикрытием атл-атл — машин для метания копий. Появление Тутуль-Шива чуть не сорвало его замыслы. Ему пришлось умерить пыл воинства, воодушевленного присутствием своего господина, и продолжить отступление. После того как наседавшему на передний край врагу удалось подавить огонь воинов-метателей, отступление войска халач-виника стало походить на бегство. Вытесненный из сельвы ожесточенным сопротивлением, неприятель устремился в брешь на дороге. Наконец, когда изрядно потрепанные воины из ордена Орла завели неприятеля достаточно глубоко в расставленные Тутуль-Шивом сети, джунгли огласили воинственные вопли солдат, сидевших в засаде. Все произошло очень быстро. Потерявшие всякую осторожность, растянутые вдоль дороги ряды неприятеля не были готовы к нападению с флангов и, не оказывая должного сопротивления, вскоре были уничтожены.
После пышного празднества в честь убедительной победы Ах-Суйток-Тутуль-Шив отдыхал в своем дворце.
Он сидел в одной из любимых комнат своего отца. Как и много лет назад, ее белоснежное убранство навевало умиротворение и душевное спокойствие. Он редко
В то утро, после посвящения его в мужчины, он впервые был допущен сюда. По случаю посвящения отец преподнес сыну первый в его жизни подарок. Это был нож, недавно приобретенный у купцов из страны ацтеков. Если верить купцам, он прежде принадлежал одному вождю, чей народ встал на пути могущественного Теночтетлана. Ах-Суйток-Шив обнял сына и усадил напротив себя. Как и сейчас, тогда тихо играли флейты, и, казалось, в такт неторопливой мелодии между жемчужными островами раковин вместе с белоснежными волнами пуха проплывал их неспешный разговор. Они долго беседовали. Разговаривая на равных, отец и сын до позднего вечера делились своими самыми сокровенными мыслями, вынашивая планы совместного правления страной Пуук. Это был их первый и последний разговор по душам. Отец сыграл злую шутку с Тутуль-Шивом. На следующий день он прилюдно высмеял его наивные чаяния. «Если ты хочешь повелевать, — сказал он ему, — то никто, слышишь меня, никто в этом мире не должен знать твои истинные помыслы и желания, даже я». Возможно, именно поэтому Тутуль-Шив не дорожил подарком своего отца. Вскоре он принял сторону ордена желтых магов.
Удобно устроившись на мягком ложе, халач-виника закрыл глаза, пытаясь вспомнить ощущение покоя и беспечности, которым он позволял себе насладиться в редкие минуты отдыха. Покой не приходил. Что-то мешало великому человеку Ушмаля расслабиться. Как червоточина в спелом плоду дерева рамон портит его тонкий вкус, так и непонятная тревога, точившая халач-виника изнутри, отравляла отдых. Тутуль-Шив недовольно поерзал и открыл глаза. «Бесполезная трата времени», — огорчился он. Мысль об исчезнувшем Ошгуле уже который день не оставляла его. Сведения Хун Йууан Чака об объединении племен охотников в Диких землях оказались достоверны. Теперь было ясно, кто и с какой целью возглавил армию дикарей. Но виновник всего этого пропал вместе с остатками своего войска.
Несмотря на одержанную победу, Тутуль-Шив был уверен в том, что его противостояние с карликом-колдуном только начинается и что приглашение Хун Йууан Чака посетить Чичен-Ицу в канун праздника Нового огня как никогда кстати. Повелителю Страны низких холмов не мешало заручиться поддержкой двух могущественных городов. Были у него и сомнения. Тутуль-Шив не мог забыть того гонца, который заверял Ош-гуля в том, что халач-виника Ушмаля отправится в Чичен-Ицу на праздник. Откуда он мог знать это наверняка, если Тутуль-Шив сам до конца не был в этом уверен? Не было ли это нападение частью хорошо спланированного заговора против него? Что, если план этот придумал дядя Хун Йууан Чак, вручивший это приглашение? А может, здесь замешан другой его родственник Чак Шиб Чак, великий человек Чичен-Ицы? Если так, то приглашение на празднество преследует совсем другие цели. В любом случае Ош-гуль нескоро оправится от поражения, а его дядьки, если даже имеют какие-либо виды на престол Ушмаля, не осмелятся после столь оглушительной победы открыто выступить против законного правителя.
Единственный способ развеять сомнения — это прибыть на праздник Нового огня и выяснить все на месте.
На случай измены у него был припасен один хитроумный план. Так рассуждал Тутуль-Шив перед тем, как прийти к окончательному решению. Он вызвал к себе Кумиль-Ах-Попа и отдал распоряжение снарядить караван на родину своих предков Чичен-Ицу, в город, который сохранил в своем имени название племени его матери. Некогда племя это основало священный центр Земли фазана и оленя, славный своим историческим, архитектурным и духовным наследием.