Под стягом Российской империи
Шрифт:
У Шейново турки отходили. Вессель-паша объявил о сдаче...
Изрытая траншеями, ходами сообщений, землянками, погребами с пороховыми и продовольственными запасами, Лысая гора напоминала покрытое язвами лицо человека. На самой её вершине батарея крупповских орудий жерлами направлена на перевальную дорогу.
Гора заселена так плотно, что напоминала Столетову восточный базар.
Парламентёры российской армии поднимались по крутой тропе под злобными взглядами турок. То и дело раздавались угрожающие выкрики. Толпу в красных
Впереди Николая Григорьевича идут поручик Узунов с белым флагом, сделанным наспех из льняного полотенца, расшитого петухами, и унтер-офицер с сигнальной трубой.
Генерал внешне спокоен. Он думает о Том, какие беды причинила защитникам перевала и эта батарея, и эти турецкие солдаты. Дай им сейчас волю, с какой радостью они люто казнят Столетова и его спутников...
Ещё одна мысль не покидала Николая Григорьевича. А вдруг Хаджи-Осман-паша откажется сложить оружие? Сколько же поляжет российских солдат при штурме Лысой горы! Ведь под командой Хаджи-Осман-паши две бригады, почти десять тысяч солдат и офицеров...
— Стоян Андреевич, — позвал Столетов поручика Узунова, — капитан Николов говорил, у вас в Систово невеста?
Поручик замедлил шаг, почувствовал, как краснеет.
— Ваше превосходительство, капитан Николов сказал правду, но я ещё не получил согласия графини Росицы.
— Когда мы возвратимся в ополчение, я предоставлю вам отпуск для поездки в Систово.
— Благодарю, ваше превосходительство.
Стоян хотел сказать о том, что он обязан побывать и на родине Асена. Там должны знать, как погиб их земляк.
Шагавшие впереди турецкие офицеры вдруг остановились, вытянулись. Перед ними стоял худой, одетый в генеральскую форму, совсем не старый турок с ястребиным носом и лицом, наполовину заросшим смоляной бородой. Его зоркие глаза пронзительно смотрели на русского генерала. И ещё Стоян заметил, что русских парламентёров окружает плотная стена турок с гневными лицами, готовых по первому знаку броситься на них.
— Передайте, — сказал Столетов,— я уполномочен генералом Скобелевым предложить вам условия почётной капитуляции. — Дождался, пока сопровождавший турецкий офицер перевёл.
Хаджи-Осман ответил хмуро:
— Ваши условия не принимаются, — заговорил переводчик. — Хаджи-Осман-паша готов сопротивляться.
— Но армия Вессель-паши не выдержала нашего натиска и ему не на кого рассчитывать.
И снова резко заговорил Хаджи-Осман. Офицер переводил:
— Да Хаджи-Осман знает, что помощи ему не дождаться, но, если русские намерены взять его позиции, он отдаст их.
— Будет много крови, и турецкой, и русской.
— Пусть нас рассудит Аллах, но я выполню свой долг.
— Вам приказывает сложить оружие ваш непосредственный начальник, Вессель-паша.
— Я не вижу его предписания.
— Они при мне, получите.
Столетов передал записку офицеру, тот вручил Хаджи-Осману. Паша прочитал, тяжело поднял голову:
— Подчиняюсь приказу. А это распоряжение я сохраню, чтобы оправдаться перед судом великого султана.
Узнав
— Так угодно Аллаху.
И ни слова, как Шипко-Шейненским отрядом оплатил собственное спасение.
Когда стало ясно, что армия Гурко обошла Араб-Конак и окружает Софию, Сулейман-паша срочно принял решение: отвести армию в Татар-Пазарджик, предварительно расчленив её на две группировки. Западная, тридцатипятитысячная, отступила на Радомир и Дубницу, восточная, состоявшая из войск, оборонявших Араб-Конакский перевал и Елатипу, а также таборов Восточно-Дунайской армии, сосредоточилась в Ихтиманских горах.
Получив предписание военного министра Рауф-паши лично возглавить ихтиманскую оборону, Сулейман-паша разразился бранью. Он никогда не считал Рауф-пашу способным военачальником и не скрывал своего к нему неуважения. Приказ обороняться в Ихтиманских горах нарушил план Сулейман-паши. Он рассчитывал сконцентрировать силы у Татар-Пазарджика, отойти к Адрианополю, создав здесь заслон дальнейшему продвижению армии Гурко. Сулейман-паша убеждён: в Ихтиманских горах единой оборонительной системы не построить, тем более, по данным разведки, Гурко расчленил свой отряд на четыре колонны, дал задание окружить главные силы Сулейман-паши.
Первая же попытка сдержать продвижение колонны генерала Вельяминова у Самаково потерпела неудачу. Частью сил Сулейман-паша двинулся через Македонию на Солоники, частью — к Филиппополю. Шувалов теснил Шакир-пашу, который покинул Панагюриште и отходил под ударами Криденера и Шильдер-Шульднера...
Дороги турецких генералов сходились в Татар-Пазарджике, где стоял Фауд-паша.
Глава 10
Боевые действия в Забалканье развивались успешно. Заняв Софию, Гурко оказался на правом фланге Дунайской армии.
От гвардии требовалось развивать наступление, отвлечь на себя часть таборов, накрывавший перевал. Собрав генералов, Гурко говорил:
— Наша задача: не дать уйти Сулейману. Мы разделили наш отряд на четыре колонны и будем действовать вагоном, господа, как охотники... Сулейман будет искать наши слабые места, чтобы прорваться к Татар-Пазарджику, где соединится с Фауд-пашой. Повернулся к Нагловскому: — Исходите из этого, Дмитрий «Степанович, в разработке нашего стратегического плана.
Начальник штаба лёгким кивком выразил согласие. А Гурко продолжал:
— Господа, — посмотрел на Шувалова, Вельяминова и других генералов, — держите этого матерого волчищу Сулеймана в постоянном напряжении...
Когда совещание закончилось и генералы, назначенные начальниками колонн, вышли, Гурко сказал Нагловскому и Рауху:
— Перед начальниками колонн мы поставили трудную задачу. Они вынуждены действовать ослабленными силами. Наш отряд требует хотя бы кратковременной передышки. В переходе через перевал ив боях у Софии мы понесли большой урон, погибли прекрасные генералы.