Под заветной печатью...

Радченко Юлия Моисеевна

Таким образом, некоторым просветителям, Вольтеру, может быть, и Дидро, на некоторое время представилась просвещенная «идеальная» самодержица.

Итак, не боясь пока вольной мысли, русская царица весьма дорожит репутацией просвещенной монархини, переписывается не только с Вольтером — со многими знаменитыми философами, оказывает им покровительство, постоянно приглашает к себе. «Двор Екатерины II, — заметит Энгельс, — был превращен в штаб-квартиру просвещенных людей того времени, особенно французов; императрица и ее двор исповедовали самые просвещенные принципы, и ей настолько удалось ввести в заблуждение Вольтера и других, что они воспевали „Северную Семирамиду“…»

Между тем в России Энциклопедия сразу завоевала немало поклонников. «Санктпетербургские ведомости», издававшиеся Академией наук, подробно информируют о выходящих томах,

о всех перипетиях, происходивших с изданием. Уже в 1767 году появляются первые русские переводы. В течение последующих одиннадцати лет было переведено и издано около 480 больших и мелких статей, причем сборники выходили немалыми для того времени тиражами — в 600 и 1200 экземпляров!

В Энциклопедии содержалось множество статей, непосредственно относящихся к России: Башкирия, Камчатка, Татары, Царь, Кабак и т. д. Казалось бы, мирная география, статистика — то, что полезно для всех и для России. Но рядом статьи, касавшиеся самых острых политических и философских вопросов, которые знакомили с духом Энциклопедии широкий круг мыслящих русских людей. И скоро откроется, что Екатерина II переоценила покорность и наивность своих подданных. Статьи Дидро и его друзей будили «горячие мысли» и в российских снегах: да могло ли быть иначе, если в статье «Деспотическое правление» русский читатель обнаруживал такие строки: «В таком правлении жребий людей с участью скотов не имеет никакого различия», а в статье «Тиран» говорилось, что тиран «взирает на своих подданных, яко на подлых рабов, яко на создания иного и худшего вида, определенных только для угождения его страстям, помышляя притом, что во вред им все чинить ему дозволяется».

Поэтому в России рядом с восторженными поклонниками сразу же объявятся противники энциклопедистов, и в первую очередь враги Дидерота, «ненавистника тронов и развратителя умов».

Один мемуарист, ненавидевший революцию и революционеров, напишет позже, что ему не раз приходилось видеть и слышать, как «полупросвещенные повесы проповедовали безбожие и клялись Вольтерами и Дидеротами».

Один из современников, князь Лопухин, озаглавит свой труд «Рассуждение о злоупотреблении разума некоторыми новыми писателями и опровержение их вредных правил». «О, бесчеловечные писатели, — восклицает он, — в какое несчастье повергся бы человеческий род, если б удовлетворилось ваше пагубное желание и если б могли подействовать змеиным жалом начертанные книги ваши!»

Затем тот же Лопухин заявит: «Я думаю, что сочинения Вольтеров, Дидеротов, Гельвециев и всех антихристианских вольнодумцев много способствовали к нынешнему юродствованию Франции. Да и возможно ли, чтобы те, которые не чтут самого царя царей, могли любить царей земных и охотно им повиноваться».

Однако мы слишком опередили события: возмущенные восклицания зазвучат уж после смерти Дидро, когда разразится Великая буржуазная революция. Но до того еще двадцать лет…

А пока издатели уладили конфликт с королевской властью и получили разрешение на выход следующих томов. Во избежание новых козней со стороны властей решено было оставшиеся десять томов издать одновременно. Дидро просмотрел корректуру, пометил каждый лист словом «печатать», скрепил своей подписью и отдал Лебретону. Все десять книг вышли в свет. И тут, просматривая одну из статей, Дидро обнаруживает, что она намного сокращена. Тогда он начал читать другие статьи, самые трудные и важные материалы и увидел, что все они изуродованы: Лебретон, опасаясь властей, но не желая терять барыши, решил сам быть цензором и выбросил все места и даже отдельные слова, которые, по его мнению, могли вызвать гнев духовенства, короля или его министров.

Трудно описать то отчаяние, которое овладело ученым. Сначала он зарыдал, потом впал в бешенство.

— Вы пронзили мое сердце, — обращался он к Лебретону, — кинжал не мог бы проникнуть глубже. Вот эта груда набросков, эта многотомная макулатура — это, по-вашему, должно заменить труд двадцати хороших людей, посвятивших свои способности, свое время любви к истине! Вас будут преследовать крики проклятий за бесстыдство, которому еще не было подобного!

Дидро еще не знал, что подлый издатель уничтожил и листы корректуры, чтобы уже ничего нельзя было восстановить.

В течение нескольких дней Дидро не только не мог спать, но и ничего не ел. Сначала он решил было отказаться от Энциклопедии, однако пришел в себя и понял, что и в таком истерзанном виде — пусть выйдет в свет и сделает свое дело…

Энциклопедия

готова. Посвятив двадцать пять лучших лет жизни гигантскому труду, Дидро остается таким же нищим, как и был. При всем своем бескорыстии, он не удерживается от горького замечания: «Мы помогли издателям составить состояние, а они предоставили нам жевать листья от лавровых венков».

Сам философ весьма неприхотлив, но обожаемая дочь выходит замуж, нужно готовить приданое, а денег нет. И Дени Дидро решается на величайшую жертву: собирается продать единственную ценность в доме — свою замечательную, десятилетиями собиравшуюся библиотеку.

Не найдя среди своих соотечественников никого, кто захотел бы купить книги, ученый обращается к Екатерине II. И тут русская императрица делает широкий, воистину царский жест: она не только покупает библиотеку за пятнадцать тысяч ливров, что являлось тогда очень большой суммой, но оставляет пока что книги в пользовании бывшего хозяина, назначая одновременно Дидро своим библиотекарем с ежегодным жалованьем в тысячу ливров. Более того, императрица приказывает выплатить жалованье за полвека вперед, а так как Дидро в это время уже за пятьдесят, то ясно, что это был тоже очень эффектный подарок…

Игра в великодушие принесла желанные плоды: просвещенный мир в восторге от Екатерины II. Вольтер пишет ей: «Все писатели Европы должны пасть к стопам ее величества». Д’Аламбер растроган поступком русской самодержицы: «Вся литературная Европа рукоплещет, государыня, отличному выражению уважения и милости, оказанными вашим величеством Дидро».

В уме и тонкости «Северной Семирамиде» нельзя отказать. На все восхваления она отвечает деланным удивлением: «Никогда бы я не подумала, что покупка библиотеки Дидро сможет навлечь на меня столько похвал; но согласитесь, это было бы и жестоко и несправедливо разлучить ученого с его книгами».

Сам Дидро, разумеется, полон самой живой благодарности и начинает планировать поездку в далекую Россию — благо его туда уже не раз приглашали. Теперь он свободен от денежных забот, мечтает заново издать Энциклопедию, свободную от цензуры и с исправленным текстом. Помня давнишнее предложение Екатерины, он надеется осуществить новое издание под покровительством русской царицы в ее стране. Пока же Дидро хочет как-то отплатить за добро.

Он знакомится с русскими, находящимися в Париже, и направляет в Россию людей, которые могут служить Екатерине II. Среди них уезжает скульптор Фальконе… Затем ученый энергично помогает Екатерине купить ряд шедевров из одной знаменитой французской коллекции — сто пятьдесят картин, в том числе полотна Рафаэля, Веронезе, Тициана, Мурильо, Рембрандта; он собственноручно занимается отправкой этих сокровищ в Россию, что оказывается совсем непростым и нелегким делом. Семнадцать ящиков в течение трех месяцев лежат на берегу Сены и, наконец, морем отправляются в Петербург, причем Дидро очень волнуется, так как незадолго перед тем во время кораблекрушения погибли произведения знаменитых мастеров, купленные князем Голицыным. Однако на этот раз коллекция благополучно прибыла в русскую столицу, а Дидро вскоре получит благодарность императрицы и соболий мех на шубу.

«Ах, друг мой, как мы изменились! — заметит в письме к Фальконе писатель. — Среди полного мира мы продаем наши картины и статуи, а Екатерина скупает их в разгар войны [3] . Науки, искусства, вкус, мудрость восходят к северу, а варварство со своими спутниками нисходит на юг».

Дидро оказывает русской императрице важную услугу еще в одном весьма щекотливом деле. Бывший секретарь французского посольства в Петербурге Клод де Рюльер написал книгу под названием «Анекдоты из времен русской революции, 1762 года», имея в виду переворот, свергший Петра III и отдавший престол Екатерине. В этом сочинении российская самодержица представлена в очень невыгодном свете. Дидро, узнав о существовании рукописи, приложил весьма много труда и усилий, чтобы удержать автора от немедленной публикации. Ситуация осложнялась тем, что де Рюльер был состоятельным человеком и купить его оказалось невозможным, на что Екатерина очень надеялась. И только Дидро с его уже всемирной славой удалось убедить де Рюльера отложить публикацию своего произведения до смерти его «героини».

3

Россия в это время воевала с Турцией.