Под заветной печатью...
Шрифт:
Библиотека же Дидро была куплена, как уже говорилось, при его жизни. После смерти ученого книги переехали в Россию.
Итак, вольная библиотека оказалась во дворце самодержавной государыни.
Никакого каталога не было. Единственное описание, дошедшее до нас, сообщает: «Библиотека Дидерота, купленная в 1785 году, составлена из 2904 томов на французском, английском, итальянском языках, относящихся к философии, и имеет много старых изданий классических писателей с греческими и латинскими текстами».
Проходит двадцать пять лет после встречи в Петербурге; проходит пять лет после смерти Дидро — и французы выполняют заветы Руссо, Вольтера, энциклопедистов: они восстают во имя свободы,
Екатерина, в общем равнодушная к музыке, просит исполнить для нее «Марсельезу». Дослушав до середины, меняется в лице и молча уходит… При известии о казни Людовика XVI заболевает.
Прах Вольтера и Дидро революционные парижане торжественно переносят в Пантеон. Екатерина же посылает их в посмертную опалу. Бюст Вольтера работы Гудона она приказывает вынести из своего кабинета. С Дидро поступает еще более жестоко.
После смерти редактора Энциклопедии Екатерина обращается к Гримму, известному писателю и ученому, с которым императрица постоянно переписывалась: «Добудьте для меня все произведения Дидро. Вы заплатите за них, что потребуют. Конечно, они не выйдут из моих рук и никому не повредят».
Вот важное для нас признание — «не выйдут из моих рук». И не только сочинения самого крамольного философа, но все книги, им собранные.
У библиотеки оказалась воистину жестокая судьба.
Она незаметно исчезла, потерялась, растворилась.
Отгремели бури революции, наполеоновских войн.
Но с десятилетиями опала на вольных французов не проходит. После 14 декабря 1825 года Николай I, внук Екатерины, много и подробно интересуется связью русских революционных идей с французской «заразой»; а связи были самые непосредственные. Особенно ненавидел Николай Вольтера: прекрасный бюст работы Гудона, некогда стоявший в кабинете Екатерины, теперь был отправлен в самый глухой подвал дворца, а библиотеку Вольтера никому не разрешалось посещать (и только в 1830-х годах Пушкин получил высочайшее соизволение воспользоваться для работы этим книжным собранием).
Библиотеку же Дидро просто уничтожили как целое. Постепенно и незаметно ее начали рассредоточивать: сначала избавились от дублетов, часть книг передали в другие библиотеки, и в конце концов собрание пропадает, бесследно растворившись в книжном океане. Тем самым науке нанесен двойной урон: во-первых, все труднее представить, какими книгами был окружен замечательный, оригинальнейший ум XVIII столетия; во-вторых, у Дидро была привычка делать карандашные пометы на полях. Теперь же они казались безнадежно утраченными…
Пройдет XIX век, наступит XX: революция, войны, блокада Ленинграда. Все дальше и дальше от тех лет; кажется, все меньше возможностей воссоздать рассеянную библиотеку великого философа.
Время, однако, не уменьшает интереса к этой теме. Появляются книги в России, во Франции, посвященные Дидро и его отношениям с русской императрицей, ученые ищут в архивах; однажды наступил час, когда исследовательская мысль XIX века «зацепила» трудные, казалось бы, недоступные сюжеты столетней давности: беседы ученого с царицей. Содержание этих бесед никому не было известно, они велись с глазу на глаз и долгие годы служили поводом к самым различным предположениям. Единственным свидетельством о тех беседах являлись
Но оказалось, что, вернувшись домой, Дидро записал основное содержание бесед в виде памятки для Екатерины — это те самые Записки, о которых шла речь выше. Дидро не знал и не догадывался об истинном отношении императрицы к его рассуждениям и надеялся, что его Записки послужат Екатерине подспорьем для раздумий над дальнейшей судьбой ее страны. Копии ученый не сделал, а Екатерина никому ни единым словом не обмолвилась о рукописи Дидро. После смерти царицы сановники поспешили спрятать от нового царя, Павла I, ряд бумаг. Вероятно, среди них оказалась работа Дидро. Позже она каким-то образом попала в руки известного коллекционера редких книг и рукописей А. С. Норова, а тот, по-видимому, счел свое приобретение незаконным и вернул его в библиотеку царствовавшего тогда Александра II. Так и появилась из небытия небольшая тетрадь с императорским гербом, переплетенная в красный сафьян и находящаяся в красном сафьяновом ящичке. Прошло еще время, и в 1899 году, то есть более чем через сто лет после смерти Дидро, издатель его сочинений Морис Турне получил «высочайшее разрешение» скопировать эти Записки и опубликовал их в Париже в книге «Дидро и Екатерина II»…
После чего подлинник «тетради в сафьяне» из царской библиотеки таинственно исчезает и до сих пор не обнаружен ни в одном собрании.
Столь же бесследно пропала и рукопись Замечаний Дидро на екатерининский Наказ. Турне предполагал, что царица просто бросила эту рукопись в огонь, так как критические замечания Дидро грозили подорвать репутацию «философа на троне».
И вдруг в 1921 году в Париже доцент Сорбонны Поль Ледье публикует Наказ Екатерины вместе с Замечаниями Дидро, правда, не с подлинника, а с очень авторитетного списка. Ледье не пожелал объяснить, откуда он взял рукопись, и ограничился лишь намеком на «счастливый случай, позволивший обнаружить ее». Вероятно, этот список переходил из рук в руки, как и сафьяновая тетрадь, а после Октябрьской революции кто-то из эмигрантов продал его издательству с условием не открывать имени.
Как бы то ни было, а серьезная, важная работа Дени Дидро почти через полтора столетия вышла из заточения!
Все эти находки поддерживали энтузиазм ученых, продолжавших поиски пропавших книг философа. Годами исследователи в Публичной библиотеке тщательно просматривали все книги, входившие некогда в собрание Екатерины II; и наконец, им удалось выделить несколько книг, безусловно принадлежавших великому энциклопедисту.
В 1960 году советский специалист по французской истории и литературе В. С. Люблинский сумел разобрать ряд карандашных помет, сделанных Дидро на трактате Гельвеция «Об уме».
Это сочинение увидело свет в июле 1758 года, и уже через две недели на него буквально набросились все власти во главе с римским папой; цензор был лишен звания и службы. Нападки обрушились на всех энциклопедистов, и прежде всего на Дидро, которого обвинили в соавторстве.
И вот двести два года спустя удалось разобрать те замечания, которые делал один философ при чтении замечательного произведения своего товарища по труду и мыслям. Работа Люблинского была просто героической: карандашные строки за два столетия настолько стерлись, что исследователь шел от намека к намеку. Некоторые места подвергли фотоанализу, но он эффективен только в тех случаях, когда запись замыта или зачеркнута, а здесь буквы просто выпали с поверхности, восстановить же их было нельзя, и приходилось полагаться на догадки и интуицию ученых.