Под жарким солнцем
Шрифт:
Сквозь сон он слышал, как отец несколько раз ночью вставал с постели и выходил из дома.
Проснувшись утром, он первым делом спросил:
— Ну, как лошадь, папа? Она уже отдохнула, начала есть?
Едва скрывая волнение, Авраам промолвил:
— Кажется, лучше…
Илюсик хотел встать и побежать в конюшню, но его не пустила мать:
— Рано еще, спи. Куда тебя несет?
Уловив момент, когда она вышла из дома, Илюсик побежал в конюшню. Как и вчера, лошадь стояла в стойле и была понурой. Когда мальчик к ней подошел, она
«Неужели она так и не прикоснулась к нему? — подумал Илюсик. — Но ведь отец сказал, что ей легче. Он, наверное, видел, что лошадь ночью все-таки ела».
— А где папа? — спросил он у матери, вернувшись в дом.
— Ушел в синагогу, — ответила Зельда. — А зачем он тебе нужен?
— Наша лошадка, кажется, заболела, — сказал Илюсик.
— О господи, этого нам еще не хватало! Мы уже и так достаточно наказаны. Если бог есть на свете, он должен смилостивиться над нами, не допустить, чтобы на нас обрушилось еще одно несчастье.
— А услышит ли бог молитвы отца? Он же очень далеко…
— Кто знает, может быть, услышит.
Измученный бессонной ночью, с тяжелым сердцем пришел Авраам домой. По обычаю, он пожелал Зельде и детям доброй субботы. Но прежде чем сесть к столу, на котором стоял кое-как состряпанный чолнт, Авраам решил сходить в конюшню. Хотя Зельда и дети были голодны, они терпеливо ждали отца, чтобы вместе с ним приступить к субботней трапезе. Авраам вернулся из конюшни подавленный, пытаясь скрыть волнение. Зельда поняла, однако, что с лошадью неладно.
— Ну, как там наша кормилица? — спросила она.
— Ничего, только, видно, очень ослабла после вчерашнего… — уклончиво ответил Авраам.
— Почему ты скрываешь от меня беду? Думаешь, я не вижу, как ты маешься. На тебе ведь лица нет…
Авраам хотел как-то оправдаться, но не находил нужных слов.
Зельда начала упрекать мужа:
— Я же тебе говорила, что не надо было покупать эту клячу. Вот, наградил нас цыган добром. Всю жизнь будем его помнить…
Она хотела сказать, что еще, чего доброго, лошадь скоро сдохнет, но, посмотрев на бледное, полное печали лицо Авраама, вовремя сдержалась.
— Да, Зельда, лучше бы я сам вместо лошади впрягся в бричку…
— Перестань, Авраам, успокойся. Я погорячилась. Не думай ничего плохого, — начала утешать его Зельда. — Бог даст, лошадь поправится.
Авраам часто бегал в конюшню и то возвращался мрачный как ночь, то с улыбкой, надеясь, что лошадь скоро поправится. Прошло два дня, и Авраам совсем пал духом.
«Что делать? Как спасти кормилицу?» — думал он.
В доме давно уже нет крошки хлеба, да и макухи не на что купить. Чем кормить детей? Как поддержать больную лошадь?
На третий день лошадь повеселела. Она съела немного половы с отрубями, горсть овса и выпила воды. Авраам вывел ее из конюшни, провел по двору несколько раз туда и обратно и увел в сарай.
Приободрившись,
— Слава богу, лошадь поправляется!
— И завтра мы поедем на вокзал за пассажирами? — спросил Илюсик.
— Надо ехать, сынок… Надо заработать на хлеб… Если все будет благополучно — поедем, — ответил Авраам.
Поднявшись чуть свет, Авраам накормил лошадь и никак не мог решиться поехать к вокзалу. Но желание заработать взяло верх. Не успел он запрячь лошадь, как подбежал Илюсик и спросил:
— Папа, ты поедешь к вокзалу за пассажирами? Подожди меня, я поеду с тобой.
— Не надо! Слышишь, не надо. Зачем тебе мерзнуть, ведь на улице холодно. Сиди дома.
— Поеду, поеду… Хочу тебе помочь, — упорствовал Илюсик.
Сколько его ни уговаривали остаться дома, ничего не помогало. Наконец отец с сыном сели на дрожки и отправились на вокзал.
До прибытия поезда оставалось мало времени, однако Авраам не гнал лошадь… На вокзал они поспели вовремя. На этот раз пассажиров было немного, они выбирали экипажи получше. Авраам остался без седока.
— Ну, что ты скажешь! Хоть бы один пассажир обратил на нас внимание! — с досадой воскликнул Авраам. — Все почему-то обходят нас стороной.
— Будем ждать следующего поезда, — отозвался Илюсик.
Вскоре вокзал опустел. Было слышно, как завывает пронизывающий холодный ветер. Продрогший Илюсик свернулся калачиком и задремал. Авраам прохаживался по вокзальной площади и упорно ждал, не подвернется ли случайно человек, которому надо подвезти какой-нибудь груз. Но каждый раз он возвращался к дрожкам ни с чем. Вскоре на вокзал стали съезжаться извозчики. Подошел второй поезд. Авраам и Илюсик что есть силы кричали: «Извозчик! Кому нужен извозчик! Кого подвезти! Недорого!» Но к ним так никто и не подошел.
— Ну, что поделаешь? — с досадой говорил Авраам. — Нас будто кто проклял. Поездов больше не будет, все уже разъехались…
— Как же мы вот так домой вернемся? Мама ведь нас ждет.
У Авраама слезы наворачивались на глаза, но он сдерживался. При виде расстроенного отца у Илюсика защемило сердце, ему тоже захотелось плакать.
— Может быть, кто-нибудь подойдет к нам, — утешал он отца.
Они постояли на вокзале еще немного. Когда шел мимо одинокий прохожий, Илюсик кричал: «Кому извозчик!» — но к ним никто не подходил. Начало темнеть.
— Уже поздно… Поедем домой, сынок. Может быть, завтра нам повезет больше… — сказал Авраам.
— Подождем еще немного, — попросил Илюсик.
Постояв некоторое время, они направились домой. Ехали медленно. Лошадь, опустив голову, еле плелась. Авраама стало клонить ко сну. Илюсик уже дремал на дрожках. Они проснулись от резкого толчка, лязга и грохота колес. Дрожки стремительно понеслись вперед.
— Смотри, папа, как лошадь побежала! — восторженно воскликнул Илюсик.
— Вот если бы она всегда такой резвой была, мы бы горя не знали, — ответил ему отец.