Под жарким солнцем

Гордон Илья Зиновьевич

— Зельда, дети, революция!..

— Что случилось, Авраам? Говори толком, я ничего не понимаю, что ты говоришь. Скажи скорей, что стряслось?

— Я же говорю тебе, что революция!

— Почему же ты вдруг среди недели домой пришел?

— Я же говорю тебе, что революция!

— Так не работают?

— Конечно, не работают… Пан удрал.

— А имение? Что там будет теперь? Кто там будет хозяином?

— Говорят, что мы, рабочие, станем там хозяевами.

— А кто же работать будет?

— Мы будем работать.

— А кто же будет хозяином?

— Говорят же тебе,

что мы.

Услышав рассказ отца, Илюсик понял, что немедленно нужно всем сообщить эту радостную весть, и стремглав побежал на улицу, крича изо всех сил:

— Революция! Революция! Революция!

Вместе со своими братишками и сестренками, вместе со всей детворой закоулка они вихрем носились по улицам и кричали:

— Да здравствует революция!..

…Авраам по-прежнему работал в бывшем помещичьем имении. По решению ревкома рабочие выбрали комитет, который взял на учет имущество, переданное в его распоряжение. Комитет следил, чтобы все было цело, ничего не растащили, и всюду навел строгий порядок. На Авраама была возложена обязанность следить за скотом. Днем он и несколько рабочих кормили скот, поили, доили коров и следили, чтобы в коровниках был порядок и чистота, а ночью Авраам стоял на посту и охранял имение от налетов банд, которые повсюду грабили и зверствовали.

Вырваться домой и отвезти семье паек, который комитет выдал рабочим, ему не удавалось.

«Что делать? Как быть?» — беспокоился он.

Набравшись смелости, он пошел к председателю комитета и выпалил ему все, что накипело на душе:

— Двенадцать детишек у меня… Они ведь, упаси бог, могут с голоду умереть… Даже паек, который получаю, я не могу им передать… Войдите в мое положение, пожалейте моих детишек и отпустите меня на пару часов.

— Ну посуди сам, как я могу тебя отпустить, когда кругом орудуют банды, каждую минуту они могут ворваться к нам, разграбить и разорить наше хозяйство… А кем мне тебя заменить?

— Это-то так, но все же нужно войти и в мое положение, — умолял его Авраам. — Детишки ведь голодают… Что делать?

Председатель беспомощно развел руками:

— Не знаю, прямо не знаю, как мне быть с тобой. Отказать тебе грех, а отпустить не могу. — Подумав немного, он добавил: — Знаешь что, зайди-ка завтра, может быть, что-нибудь соображу.

Хотя председатель ничего ему не пообещал, все же Авраам не терял надежды, что тот исполнит его просьбу. Ночью, стоя на посту, он с нетерпением считал часы и минуты, оставшиеся до утра. Как назло, время тянулось очень медленно. На рассвете вдруг раздались выстрелы и сразу же последовала команда: «В ружье!» Перестрелка усилилась. Бой был длительный и тяжелый. К утру все затихло, банда отступила.

«Все пропало, — с досадой подумал Авраам. — Теперь уж мне не вырваться домой».

Усталый и подавленный, он прилег отдохнуть, но заснуть никак не мог, вертелся с боку на бок. Когда наконец задремал, услышал голос:

— Мегудин, ты хотел отвезти семье продукты, давай побыстрей, сейчас пойдет подвода в город.

— Продукты для семьи… — бормотал он спросонья.

Ему казалось, что это сон, но, раскрыв глаза, он увидел председателя комитета, который тормошил его:

— Скорей, Мегудин,

скорей! Комитет выделил немного продуктов и для твоей семьи.

— Выделил? — изумленно переспросил Авраам. — В самом деле? Ой, спасибо, большое спасибо вам!

— Скорей, подвода уже стоит около амбара. Смотрите только не задерживайтесь, сразу же обратно! — строго наказал председатель.

Пока Авраам добежал до амбара, подвода была уже нагружена картошкой, капустой, кулями с пшеном, мукой и даже дровами.

— Гайда, гайда, быстрей садись на подводу, — торопил председатель.

Увидев подводу с продуктами и дровами, Авраам оторопел, сразу не нашел слов благодарности за заботу о его семье.

— Спасибочко, спасибочко, — без конца повторял он. — Не беспокойтесь, я сразу же вернусь, — заверял он.

Давно уже у Авраама не было такого приподнятого настроения. Ему казалось, что он едет домой на большой праздник. Шутка ли, сколько продуктов привезет. А Зельда его такая хозяйка, что надолго растянет их. Муку она придержит на «приварок», а иногда, возможно, и побалует детишек, приготовит им запеканку или блинчики… Но сегодня они наверняка его не ждут. Хорошо, что он заявится неожиданно, да еще с таким добром. Если в доме совершенно пусто, Зельда быстро состряпает что-то вкусненькое, ведь она такая мастерица, все горит в ее руках.

Подвода незаметно подъехала к дому. Илюсик и Мишка услышали грохот колес, подбежали к окошку и радостно закричали:

— Папа! Папа приехал!

Разутые, они выбежали встретить отца.

— Куда вас несет в такой холод?.. А ну-ка марш в дом! Сию же минуту! — рассердился Авраам.

Весело подпрыгивая, дети вернулись в дом и с радостью сообщили:

— Папа что-то привез нам! Он сгружает узлы.

Дети натянули на себя что попало и кинулись опять на улицу к отцу, но Авраам начал уже вносить привезенное добро в дом.

— На, принимай вот, — поздоровавшись, подал Зельде узлы и тут же вернулся к подводе.

— Ой, картошка, капуста, смотри, даже мука! — радовались дети. Они, обгоняя друг друга, побежали навстречу отцу, который еле втащил в дом тяжелый мешок.

— Что ты еще привез? И это все нам? — спрашивали дети.

Зельда сложила узлы в сторонке, посмотрела, что в них, и, ошеломленная, спросила:

— Где же ты нашел такой клад? Неужели это все нам?

Авраам улыбался. Ему приятно было смотреть, как она все еще не может поверить, что все продукты он привез для них.

— Все это комитет мне отпустил…

— Какой комитет? Дай бог ему здоровья. Видно, хороший человек, пожалел наших детишек.

— Комитет — это не один человек, а несколько рабочих, которых мы выбрали, как бы тебе сказать, главными…

— Так пусть они все будут здоровы! Раз они из наших людей, они понимают наше положение и могут нам посочувствовать, — отозвалась Зельда. — А я уж, грешным делом, подумала, что раз ты стал вроде хозяина вместо помещика, то про нас забыл…

— Что ты говоришь, Зельда? Как такое тебе на ум могло прийти?.. — Авраам нежно погладил жену по голове. — Я еле вырвался на полчасика отвезти продукты и повидать вас. Ты представить себе не можешь, что у нас творится…