Под жарким солнцем
Шрифт:
Колесниченко остался во дворе. Там он увидел бригадира полеводов Степана Чумайло с красной как рак физиономией, будто он только что из парилки вышел.
— Саш-ка, братец, праздник у нас!
— Уведите его отсюда, пока председатель не пришел! — раздались голоса.
Несколько здоровенных мужиков схватили бригадира, но он, вырываясь, орал:
— Не будем по-лоть ку-курузу, пу-усть новые хозяева сами работают!…
Когда Чумайло увели со двора, из конторы вышел управляющий и сказал:
— Передайте Чумайло, чтобы завтра принес объяснительную записку,
— Хорошо, сегодня зайду к нему домой и передам, — отозвался Колесниченко.
Рано утром вся бригада отправилась выполнять вчерашний наряд — прополку кукурузы. Хотя Чумайло еще не совсем отошел, все же изо всех сил старался не привлекать к себе внимания. Но Мегудин сразу увидел.
— Вы объяснили управляющему, почему ваша бригада не явилась на работу? — как бы невзначай спросил бригадира.
— А что объяснять…
— Как — что?.. — возмутился Мегудин. — Вся бригада не вышла на работу… И вы считаете…
— Так праздник же у нас… — перебил его Чумайло. — Нас приняли в такой богатый колхоз. Шутка ли!..
— И вы решили таким образом отметить это? — рассмеялся Мегудин. — Опохмелиться-то успел?
Чумайло замолчал.
— У нас в хозяйстве такого безобразия не было… Вы должны доказать, что достойны быть членами нашего коллектива. Приступайте к работе, распределите между собой кукурузный клин и своим примером покажите им, как надо работать… Бригадир должен быть образцом для всех… Ясно?..
— Ясно, — буркнул Чумайло.
Вскоре Мегудин уехал, а к концу дня опять появился на кукурузном поле. Копнув ногой в нескольких прополотых рядах, он обнаружил пропущенные травы, засыпанные землей.
— Кто это так полол? — с укором спросил он. — Ну, кто так хорошо работал?..
Все молчали.
— Никто не хочет признаваться. Что, стыдно?
Обращаясь к бригадиру, он сказал:
— Бригадир должен знать, кто как работает. Надо раз и навсегда покончить с обезличкой. Закрепите за каждым равное количество рядов и проверьте качество выполненной работы. Ведь при плохой обработке хорошего урожая не будет. Значит, и получите меньше… Так вот, чтобы к завтрашнему дню был наведен порядок…
— Попробую, — неуверенно пробормотал бригадир.
— Учтите, что недобросовестной работой вы сами себя накажете. Ведь вы хотите жить хорошо?
— Конечно, хотим! — раздались голоса.
— Вот докажите на деле, — сказал Мегудин.
На следующий день Мегудин приехал сюда с управляющим отделения. Они прошлись по полю и отметили работу каждого.
— Ну что ж, теперь получается у вас лучше, — сказал управляющий, — но все же еще допускаете небрежность: у кого сорняки удалены вместе с кукурузой, а у кого не так тщательно прополоты… Лучше всех обработаны ряды у Колесниченко. Молодец, Саша, молодец! Будь примером, подтяни всех…
Но привычка работать по старинке так укоренилась, что сразу трудно было добиться перелома. Постоянная требовательность Мегудина стала давать свои плоды — начали работать лучше.
— Надо постепенно закреплять успехи передовиков… — говорил управляющий.
— С успехами
— Конечно, — согласился управляющий.
Но как добиться этого, он не знал и ждал, что предложит председатель.
— Надо поставить во главе бригады толкового человека, — сказал Мегудин.
— Я и об этом думал, но кого поставить?
— Вы лучше меня знаете людей…
Немного погодя Мегудин добавил:
— А что, если Колесниченко?
— Он работает у нас недавно, опыта у него пока нет… Давайте подождем пару дней, присмотримся к нему… А может быть, старый бригадир еще исправится?..
— Я уже говорил, что бригадир во всем должен быть примером. А если он сам плохо работает? По-моему, ждать нечего: бригадира надо заменить. Вызовите Колесниченко. Завтра вечером приеду в отделение — вот и поговорим с ним.
…Когда Мегудин приехал в Миролюбовку, Колесниченко уже был в конторе. Он был чисто выбрит, подстрижен, аккуратно причесан. Старенькая солдатская форма ладно сидела на его стройной фигуре. Гимнастерка была подпоясана кожаным ремнем с блестящей медной пряжкой, складки ровно расправлены. На груди красовалось несколько знаков воинского отличия, кирзовые сапоги были начищены.
Управляющий пригласил к столу Колесниченко и сказал:
— Давно пора покончить с расхлябанностью и браком в работе, надо навести надлежащий порядок в бригаде, поэтому мы решили поставить тебя бригадиром.
— Меня бригадиром? — переспросил Колесниченко и с удивлением посмотрел на управляющего. — Разве я справлюсь? Нет, я не могу за это взяться…
— Сможешь, обязательно сможешь, — поддержал предложение управляющего Мегудин, — ты знаешь людей хорошо и имеешь у них авторитет. После армии ты знаешь, что такое дисциплина, и я уверен, что сумеешь сплотить всех и навести порядок.
— Я стараюсь хорошо работать, но руководить бригадой не сумею, — твердил Колесниченко.
— Кто хорошо работает, тот имеет право спрашивать и с других. Первое время, может, и не все получится — тебе помогут, поправят, а со временем ты все постигнешь. Бригадирами не рождаются, а становятся…
Колесниченко молчал. Немного подумав, он сказал:
— Ну что ж, попробую.
— Не бойся, принимай бригаду и берись за дело.
— А как же Чумайло? — спросил Колесниченко.
— Чумайло пока останется в бригаде, он должен постоянно быть в поле зрения бригадира. Надо, чтобы коллектив перевоспитал его, — решительно сказал управляющий. — Если же он не поддастся влиянию, будет мешать в работе бригады, мы примем особые меры.
С первых же дней Колесниченко с головой окунулся в работу. Он строго следил, чтобы доброкачественно и в срок выполнялись намеченные наряды, объяснял, где и как работать, оказывал помощь всем, кто в ней нуждался. Он требовал, чтобы было покончено с нерадивым отношением к труду, заставлял переделывать недобросовестно выполненную работу, но требовал все это спокойно, без окриков, не задевая человеческого достоинства.