Под жарким солнцем
Шрифт:
Кулеш получился на славу. Все ели с большим аппетитом, черпая еду ложками прямо из котелка. Насытившись, переселенцы перебрались в палатку и, зарывшись в солому, засыпали один за другим.
Наутро к переселенцам подкатила двуколка. Председатель сельсовета, приветствуя всех, поднял кулак вверх, как это делали немецкие коммунисты:
— Рот фронт!
— Рот фронт! Рот фронт! — послышались голоса Илюсика и Сендера Клафтера, которые радостно встретили товарища Фридриха.
Авраам и Иона в это время в отдалении промеряли участки, планируя, где строить дома. Они были настолько увлечены работой, что не заметили приезда председателя. И, лишь вернувшись
— Рот фронт, геноссен! — приветствовал он Авраама и Иону. — А я за вами. Ну как, поедем в районный центр?
— Конечно, — отозвался Авраам, — мы с товарищем Штепером как раз обдумываем, как нам строить поселок.
— Может быть, я смогу вам чем-то помочь, — предложил Фридрих. — Давайте посмотрим вместе.
Иона, Авраам и председатель пошли по степи, оживленно беседуя. Илюсик неотступно следовал за ними.
— Сначала надо выяснить, где ближе всего вода, и на этом месте вырыть колодец, — посоветовал Фридрих.
— А рядом с колодцем можно построить коровник, — вмешался в их разговор Илюсик.
Председатель с любопытством взглянул на него:
— Почему ты так думаешь?
— Я это видел у вас в колонии.
— Вы посмотрите-ка на него, за ним гналась собака, а он все успел углядеть, — сказал Фридрих, и все рассмеялись. Он потрепал Илюсика за вихор и добавил: — Я думаю, что со временем из него получится хороший хозяин.
Когда они вернулись к двуколке, все переселенцы были уже в сборе. Фридрих сел на двуколку и спросил:
— Ну, кто же из вас со мной поедет?
— Реб Авраам! Пусть едет реб Авраам! — послышались со всех сторон голоса.
— Ну что ж, если так, то поедем, — сказал Авраам и прыгнул в двуколку.
Фридрих натянул вожжи, и они тронулись с места.
— Не забудьте о кредитах. Не забудьте о стройматериалах! Привозите хорошие вести! — кричали им вдогонку.
Когда двуколка скрылась из виду, Сендер Клафтер задумчиво произнес:
— Какой хороший целовек этот предшедатель. Мы ему цузие, а он так бешпокоитшя о нас.
— Мировой парень! Недаром он — буденновец, — согласился с ним Иона Штепер.
— А что значит «Рот фронт, геноссен!»? — поинтересовался Попелюха.
— «Рот фронт» — это их приветствие, что-то вроде нашего «шолом алейхем» [5] , — пояснил Иона, — а «геноссен» — это товарищи. В колонии я слышал, как председателя сельсовета все называют «геноссе Фридрих».
— Наверное, слово «геноссе» употребляют, когда говорят о почтенном человеке. Что, наверное, то же самое, что наше «реб», — сказал Пиня Егес.
5
Шолом алейхем — мир вам.
— Замечательно! — заявил Попелюха. — Пускай они у себя в колонии называют его «геноссе Фридрих», а для нас он будет — «реб Фридрих».
Понемногу переселенцы разбрелись кто куда, а Илюсик вернулся на место, где предполагалось строить поселок. Подражая Ионе, он измерял шагами участки земли.
«Вот на этом месте, — думал он, — может, будет стоять наш дом. Но не такая хибарка, как раньше, а красивый большой дом. А кругом, там, где сейчас голая степь, будут поля, через которые протянутся дороги. По дорогам будут ходить и ездить много-много людей. И куда бы они ни уезжали отсюда, их будет тянуть домой, так же как птиц, которые
Замечтавшись, Илюсик на мгновение забыл, что он стоит в голой степи, где, кроме неба и земли, ничего нет. Ветерок задорно посвистывал, и Илюсику казалось, что степь — это колдун, который покажет еще много чудес, а сейчас напевает ему знакомую песенку и зовет к себе:
Ой, пойдем ко мне, пойдем, Обо всем об остальном Ты узнаешь, но потом*.За время пребывания в степи Илюсик заметно окреп, подрос, стал серьезнее. Повседневные заботы, как лучше устроить жизнь на новом месте, заставили его вникать во все дела переселенческого коллектива и взвалить на себя непосильную по его молодым годам ношу. Быстрая хватка, меткие замечания, рассудительные высказывания по самым насущным интересам коллектива, будь это вопрос о севе, уборке, закупке стройматериалов и скота или планировании будущего поселка, создали ему доброе имя трудолюбивого, смекалистого парня, которому можно все доверить. И переселенцы все чаще и чаще стали его называть вместо привычного Илюсик — Илья.
Когда в коллективе возникла необходимость закупки нескольких лошадей и быков, решили посоветоваться об этом с председателем сельсовета Фридрихом Зигфридом. Переговорить с ним поручили Аврааму. Илья напросился пойти туда вместе с отцом.
На следующий день они отправились в сельсовет Ной-Берлин, но председателя на месте не застали. Авраам и Илюсик вышли из сельсовета на улицу и увидели, что у соседних ворот стоит, опираясь на палку, высокий сутулый старик с густой окладистой бородой, широким лицом и большой шишкой на лбу.
— Гутен таг, — поздоровался с ним Авраам. — Может быть, вы знаете, где геноссе Фридрих Зигфрид?
— Он недавно уехал на своей двуколке, должно быть в райцентр. А зачем он вам нужен?
— Надо поговорить с ним об одном деле… А вы случайно не знаете, не продает ли кто-нибудь здесь лошадей?
— Лошадей? Нет. Нам самим не хватает. Когда здесь были белые, они забрали у нас лучших коней, остались одни клячи. А когда пришли красные, они отдали нам своих раненых и измученных лошадей, которые были им больше непригодны. Вот все, что у нас осталось.
— Да мы особенно хороших коней не ищем, — заметил Илья. — Нам нужны лошади или быки для работы в хозяйстве.
— Так, так, — кивнул головой немец. — Сходите вон в тот двор, третий отсюда, справа, его хозяин, кажется, хотел продать кобылу, она тощая, но резвая. Такую лошадь можно купить за небольшую плату. Наших таврических коней тут осталось мало, а лошади из других краев тяжело переносят наш климат, и бывают случаи, что даже гибнут…
— Выходит, что из других краев нельзя приводить сюда лошадей? — спросил Авраам. — Вот мы привезли издалека своих, и слава богу…