Под жарким солнцем
Шрифт:
Эта весть быстро распространилась по городу. В дом Мегудиных стали приходить извозчики. В тяжелых сапогах, чумарках, подпоясанных цветными кушаками, с кнутом в руках, они не раздеваясь шли в комнату и становились в кружок около Илюсика, которому сегодня уже много раз пришлось читать вслух постановление. Среди них были Пиня Егес, Попелюха и даже те извозчики, которые были редкими гостями у Мегудиных.
— Дайте мне своими глазами взглянуть на эту газету! — потребовал Иона Штепер, здоровенный, широкоплечий человек с большим шрамом на правой щеке, бывший буденновец. Он взял из рук Илюсика газету и, беззвучно шевеля губами,
Когда вконец уставшие после тяжелого трудового дня Авраам, Миша и Мотя вернулись домой, тут было полным-полно народу.
— Вы слышали, реб Авраам? — спросил Иона.
— О чем?
— О постановлении.
Газета вернулась к Илюсику, и он снова медленно, с расстановкой начал ее читать. Извозчики молча вслушивались в каждое слово постановления.
— Вы помните, я первый предложил написать Калинину! — после недолгой паузы заявил Попелюха, когда Илюсик кончил читать.
— Помним, помним, — отозвался Пиня Егес. — Но ведь мы не одни писали. По этому декрету придет помощь не только нам, извозчикам, но и другим беднякам.
— Шкажите мне, што это за Крым? Там што, много швободной земли? — спросил Сендер Клафтер.
— Крым?! — оживился Иона Штепер. — Я хорошо знаю Крым, мы оттуда Врангеля выгнали. Ох и трудно же было выкуривать оттуда белых! По горло в холодной воде переходили Сиваш… Вы слышали, что такое Сиваш?.. А Перекоп?.. Ну и тяжелые же там были бои! Сколько крови пролилось!
— А я слышал, что там всегда тепло, — заявил Пиня Егес, — что бурки, чумарки, кожухи и валенки можно будет продать.
— Ну, это сказки про белого бычка, который летал по крышам, — возразил ему Иона Штепер. — Когда я воевал с белыми, на Перекопе случались холодные ветры и сильные морозы. Так что не торопитесь продавать шубы и валенки, они вам еще сгодятся.
— А где нам будут давать землю, возле Перекопа или там, где тепло? — спросил лысый извозчик.
— В постановлении сказано, что в районе Джанкоя и Курман-Келемчи, — заметил Авраам. — Может, кто-нибудь знает, где это?
— Как раз в Джанкое стоял наш штаб, — ответил Иона. — Я там несколько раз видел Буденного. В бою под Джанкоем убили мою кобылу… Вот это была лошадь! Неслась как вихрь. Я буду счастлив, если когда-нибудь заимею такую же…
— А как там в районе Джанкоя? — спросил лысый.
— Кругом степь, конца и края не видно.
— Почему степь? — недоумевал Попелюха. — Ведь я слышал, что в Крыму море и люди ездят туда лечиться. И если там так много хорошей земли, почему ее никто не использует? Неужели там нет крестьян?
— Я тозе хотел задать этот вопрош, — вмешался Сендер Клафтер.
Их слова сильно озадачили извозчиков. Они вопросительно поглядывали на Штепера и ждали, что он скажет.
— Я видел только голую степь… И еще отары овец. Мы тогда ели одну баранину. Нам говорили, что эта земля принадлежала помещику, который разводил там овец… — отвечал он.
— Ну что ж, — заметил Авраам, — я долгое время был батраком у помещика и хорошо знаю, что такое земля. Она требует рук, а мы все привыкли к тяжелому труду, и нам ли его бояться? Мой отец и дед мечтали о том, чтобы купить хотя бы малый клочок земли, а тут нам дают ее бесплатно да еще обещают оказывать всякую помощь…
Извозчики с вниманием слушали Авраама. Некоторые из них в знак согласия кивали головами.
— Мои родители тоже хотели иметь
— Да, многие из нас желали этого, — сказал Авраам, — но закон запрещал нашему брату владеть землей, даже тем, у кого были деньги. Я помню, что, когда был еще маленьким, в нашем доме собирались гости и пели песню «В сохе — счастье».
— И у нас тоже, — поддержали его другие.
— С каким упоением ее пели! — продолжал Авраам. — Ведь земля — это наша мечта.
— А теперь она сбылась, — добавил Попелюха, — бери землю и как хочешь хозяйничай на ней!
На минуту в комнате стало тихо. И тут кто-то крепким голосом затянул: «В сохе — счастье…»
Несколько голосов его дружно поддержали:
И зиме мы рады, Снег нам, как награда, Думать нам не надо: Где бы взять взаймы. Летом тары-бары Не разводим даром, И полны амбары С лета до зимы.Возчики пели с большим чувством. Кто-то уже переделал песню на свой лад и хриплым голосом пропел:
В благодатном поле С верною сохою Балагулы доля Станет иной.Илюсик тихо сидел в сторонке и внимательно прислушивался к разговорам старших. Но когда извозчики начали петь, он запел вместе со всеми, и перед его глазами предстала картина, подобная той, которую видел в школе: он идет по полю вслед за плугом с кнутом, закинутым за плечо, а отец с торбой в руках идет за ним следом и рассеивает по вспаханной земле зерна. Илюсику стало досадно, что рядом с ним сейчас нет Иоськи. Вот бы, наверное, он обрадовался. Если бы немного раньше дали землю, они, может, не уехали бы… А если написать ему письмо: «Дорогой Иоська! Приезжай скорей. Нам дают землю в Крыму. Мы с тобой будем пахать и сеять…» Но куда ему писать? В Америку, Иоське? Совсем как в рассказе, который недавно читали в школе: «На деревню, дедушке».
Уполномоченный по делам переселенцев хорошо знал положение извозчиков и, когда Иона Штепер зашел к нему, сразу же посоветовал:
— Не тяните с переездом. Срочно посылайте в Крым ходоков. Пусть они ознакомятся с обстановкой и выберут место, где поселиться. Тогда сразу же будет решен вопрос о кредитах для хозяйственных нужд и средствах для переезда.
Тепло попрощавшись с уполномоченным, Иона пошел домой. Там его уже ждали извозчики, записавшиеся в переселенческий коллектив.
— Он сказал, что надо послать в Крым ходоков, чтобы они выбрали для нас землю… — сказал Иона.
— Это дело серьезное, — отозвался Шлема Попелюха, — ведь землю, как жену, выбираем на всю жизнь.
— И поэтому не надо медлить, — добавил Пиня Егес, — ведь кроме нас, наверное, есть и другие переселенцы, как бы они не захватили лучшие земли.
— Давайте шкорее выбирать ходоков, — предложил Сендер Клафтер.
— Ну что ж, тогда проведем собрание, — заключил Иона Штепер, — ведь здесь почти все записавшиеся в переселенческий коллектив. Какие будут кандидатуры?