Под знаком змеи.Клеопатра
Шрифт:
Музыканты играли спокойные, умиротворяющие мелодии. Анаксенор необычайно виртуозно вступал время от времени с сольными партиями, которые гости встречали громкими аплодисментами. Сомневаюсь, что они действительно так нравились этим грубым воякам. Просто они знали о пристрастиях своего императора, и поскольку они почитали его как бога, то старательно хлопали его любимому музыканту. На самом деле, это была чисто солдатская пирушка. Блюда подавали молодые легионеры. Их лица были невозмутимы, но, когда они приближались к императору, руки их начинали дрожать, а глаза светились.
Причины этого легко объяснить. В последующие дни моего пребывания в
— Ребята, я так голоден. Я не могу ждать, пока там повара приподнимут свои задницы. Я лучше поем с вами.
Потом он садился за стол с этими простыми вояками и уплетал ржаную кашу из походной кухни. Когда Антоний находился вне дворца, любой из его людей мог обратиться к нему безо всяких церемоний. Он не выказывал ни малейшего высокомерия, добродушно шутил и серьезно рассматривал все доклады или прошения, даже если они могли показаться ему не столь уж важными.
Впрочем, вернемся к симпосию, на который я возлагал столько надежд. Казалось, что он уже подходит к концу. Антоний предался старым воспоминаниям со своими офицерами. Я вежливо слушал, но все это меня совершенно не трогало. Тем временем убрали посуду, все выглядело так, как будто праздник окончился. Я уже отвернулся, чтобы украдкой зевнуть, но тут меня разбудила внезапная барабанная дробь.
Дверь распахнулась, и появилось множество полуодетых рабынь в коротких хитонах [33] . Их узкое платье было присобрано так, что одна грудь была обнажена, как у легендарных амазонок. Каждая из девушек несла факел, чтобы осветить процессию фокусников, которые на ходу кувыркались, глотали огонь, жонглировали различными предметами. Музыканты освободили подиум, и теперь на нем показывали свое удивительное искусство акробаты.
33
Хитон — мужская и женская рубашка у древних греков. Могла быть длинной или короткой, с рукавами или без них.
Молодые легионеры, прислуживавшие нам, исчезли. Теперь их заменили киликийские дворцовые рабы. Они внесли маленькие запыленные кувшины, в которых обычно хранят только старое драгоценное вино. Подняв один из кувшинов, Антоний прочитал на печати:
— «Двенадцатилетний Самос — а здесь девятилетнее вино из Родоса».
Эти вина были густыми, как масло, сладкими и почти черными. Слуги подали к ним острую и очень соленую закуску: обжаренные кусочки баранины, вывалянные в соли и в меде, колбасу, которая просто горела во рту, перченые фиги и финики, соленые орешки, маринованный лук, огурцы и фрукты.
Потом фокусников сменила толпа сильно накрашенных актеров. Они представили что-то вроде театра теней с довольно смелыми шутками. Гвоздем программы стала сцена, представляющая один из подвигов Геракла, — и неспроста. В ней рассказывалось о том, как царь Феспий предлагает герою 50 своих дочерей. На сцене появился мускулистый великан Геракл. Он подошел к покрытому мехом ложу, прежде чем опуститься на него, приподнял хитон и показал свой фаллос, видимо, искусственно удлиненный, который по размерам сравним был с бычьим. Затем вошли дочери царя. Геракл, осчастливливая каждую, использовал разнообразные позы: спереди, сзади, стоя, лежа. Впрочем, поскольку вариантов было
Если предыдущие сцены были сыграны немного торопливо, то теперь все происходило медленно и торжественно: Ксютос, флейтист, сопровождал действие медленной мелодией, затем тихо вступили барабаны, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. И в том же ритме двигалась пара да сцене, пока оба не издали ликующий крик: Геракл — низкий и хриплый, девушка — высокий и протяжный — пронзительный крик страсти, который долго еще звучал в ушах.
Затем девушки с факелами закрыли эту любовную пару занавесом, и если теперь снова все хлопали и ликовали, то уже не только из желания понравиться императору.
Вышел ритор и торжественно объявил:
— От этой связи рождены были близнецы Антей и Гиппей, и от первого ведет свой род наш высокочтимый император Марк Антоний. Слава ему! Слава! Слава!
Увлекшись представлением, я уже не соблюдал меру в вине и пил его бокал за бокалом, как воду. Несмотря на открытые окна, в зале было душно и жарко, к тому же соленые и острые закуски возбуждали дикую жажду. Я вздрогнул от того, что кто-то вдруг хлопнул меня по плечу. Я услышал хриплый пьяный голос императора:
— Ну, посол Олимп, как тебе нравится мой симпосий — или, вернее сказать, твой симпосий? Встреча с моими предками возбудила тебя немного? Меня — да! Теперь еще немного терпения — самое лучшее впереди.
После следующих двух выступлений мужчины-танцовщики исчезли. Из музыкантов остались только барабанщик и флейтист. Может ли музыка быть непристойной? Я не знаю, но то, что оба они потом заиграли, звучало как некое озвученное инструментами соитие: оно было ритмично, сладко, волнующе и медленно нарастало. Теперь появились девушки. Они протанцевали вокруг Антония, затем вокруг меня, почетного гостя.
— Возьми себе одну из них, Олимп, или две, или три…
Мой затуманенный вином взгляд не мог уловить особой
разницы между ними: одна была чуть повыше, другая чуть меньше, одна рыжеволосая, другая темненькая, у одной грудь большая, у другой средняя или маленькая. Я выбрал себе наугад одну из них, стройную и рыжеволосую, которая сразу же села мне на колени, выпила глоток вина и съела финик.
Спустя некоторое время воины уже развлекались с девушками, отбросив всякий стыд. Видимо, они уже не в первый раз занимались этим вместе со своим жизнерадостным императором. Разговоры постепенно умолкли, слышался только шепот, стоны и вздохи.
Ксения — так звали мою красотку — потихоньку щебетала что-то и ласково поглаживала меня. Мне стало жарко и душно, захотелось на воздух или в ванну.
Я встал и обратился к одному из офицеров, который как раз направлялся к двери.
— Что, Олимп, хочешь освободить место для нового вина?
— Нет, я хотел бы искупаться — вместе с Ксенией…
— А, ты, оказывается, сибарит. Ну, бери девушку, я покажу вам.
Небольшая баня была устроена во внутреннем дворе. Офицер разбудил раба, но я велел ему только принести два полотенца и снова отослал его.