Под знаменем черной птицы. Книга 2

Труфанова Елена Александровна

Нерон взмахнул рукой и откинулся на кресле. Конечно, он уверен, что знаком со всеми гранями “очень больно”.

— Почему ты не убил Крея раньше, а дал возможность превратиться в подобное существо? За честный ответ обещаю отдать тебе формулу мощного антибиотика.

— Так было нужно, — пожал плечами котенок. Айвен же улыбнулась еще шире и сожгла лист.

— Мощный двигатель и экологически чистое топливо для него, — она взмахнула парой следующих "болевых точек" котенка. Так долго гонялся за технологиями примов, пусть посмотрит, как те горят. — И вопросов

тоже два. Почему нельзя было сразу задействовать силу Уводящего и как ты ее контролируешь?

— Потому что с каждым ее выбросом мертвяки становятся сильнее. Мы с ними связаны прочнее, как во времена, когда кристалл ещё не разделили Никак не контролирую, он сам решил тебя спасти.

Нерон начинал нервничать, дышал чаще, стучал пальцами по столу, то и дело оглядывался на дверь. Айвен прогжла в листах несколько дыр и отдала котенку остатки.

— Теперь они такие же путанные и бесполезные, как и твой ответ. Но у меня есть кое-что, перед чем точно не устоит твой разум прогрессора: схема действующего портала, адаптированного под фон Атрокса. Таких не строили со времён расцвета Колыбели. Всего один ответ — и она твоя. Спорим, схема соблазнительнее, чем какая-то доисторическая прим-леди с легендарной грудью?

И помахала листком перед носом Нерона.

— И все один небольшой вопрос: что ты задумал? В глобальном смысле. К чему-то же ведут все эти странные действия.

— Мне кажется, ты просто издеваешься, а на листах — бессмысленные линии. Дай один, хочу проверить.

В очередной раз напоминать о неполноценности котенка и том, что схему он точно не поймет, Айвен не стала и протянула лист. Сама же тайком почесала ладонь. Несколько прикосновений только усилили зуд, который распространился теперь до самого локтя. Но нужно потерпеть хотя бы пару минут, потом можно будет уйти в дамскую комнату и там с удовольствием счесать кожу.

Нерон же задумчиво повертел лист в руках и вернул его Айвен.

— Ты ещё спасибо скажешь, что ни о чем не знала.

После чего сам скомкал лист и отправил его в камин. Айвен же сожгла все остальные и чуть не потеряла сознание от нехватки энергии.

— Есть вещи важнее твоего любопытства.

— Ублюдок, — перед глазами летали мошки, во рту пересохло и весь мир вокруг казался нереальным. Нерон же будто не замечал ее состояния и продолжал говорить.

— Если к двадцати годам успеваешь умереть дважды, узнаешь, что перед тобой стоит невероятно сложная задача, из средств выполнения которой только возможность несколько раз сдохнуть в процессе, невольно становишься ублюдком. Этьен! — он развернулся к двери и проговорил чуть громче: — врача, живо!

* * *

— Они все такие тихие, — Оливия с любопытством оглядывалась по сторонам, но при этом не отпускала руку Восемьсот Третьего. Жутковатая женщина, будто собранная из кусков разного рода камней, наспех обработанных и покрытых глазурью. Издали — чудесная скульптура, подойди чуть ближе — и станут заметны все стыки, трещины и плохо заделанные дыры. Но люди не так внимательны, как бессмертные, и многого не замечают.

Например

того, что с ними происходит в питомниках.

— У них полностью стёрта личность, а нервную систему подавляет церебеллум. Отличные заготовки для рождения будущих некросов.

— А почему "рождения"? Разве они не могут служить обществу бессмертных?

— Верховный жрец с помощью кристалла выбирает наиболее подходящую душу, готовую служить общему делу, после подселяет в наилучшую оболочку с уже заложенными знаниями и умениями. Мы более совершенны, чем люди. Мы — следующий этап вашего развития.

Оливия молча приподняла одну бровь, отчего лицо будто пошло трещинами, и Восемьсот Третий поспешил отвести от нее взгляд.

Кроме взрослых особей в питомнике хватало и детей, вполне обычных, до двадцати одного церебеллум приживался плохо, но иметь запас тел не бывает лишним. К сожалению, в неволе люди размножались плохо, не каждая из женщин рожала хотя бы одного ребенка. Поэтому на без малого пять тысяч будущих носителей, в детском корпусе числилось всего три сотни недоростков.

Конечно, рассказывать обо всем этом Оливии Восемьсот Третий не стал. Им нужен надёжный и адекватный союзник, а не сильный боевой маг с внезапно проснувшимся материнским инстинктом посреди питомника. Наверное, любой разумный бы взбунтовался, заметь как будущее его расы выращивают на убой.

Восемьсот Третий и не собирался показывать Оливии питомник, ей бы вполне хватило Садов удовольствий, где сытые и довольные альтеры жили в достатке и радости, но женщина заупрямилась и потребовала заглянуть и сюда.

— Ты так похож на Марка, — она придвинулась чуть ближе и улыбнулась. Тело ее мужа предательски потянулось обнять Оливию в ответ. Мышечная память и не до конца угасшие воспоминания, только и всего. Восемьсот Третий напомнил себе об этом, а также о том, насколько уродлива его спутница.

— Его тело тебе нравится? Оно удобно? — не унималась она.

— Не хуже прочих.

— А имя? Наверное, неприятно, когда тебя называют "Марк"?

— Нет, мне нравится.

В самом деле "Марк" из чужих уст звучало привычно, как-то близко. Если бы Восемьсот Третий решил выбрать себе имя, это был бы "Марк". И определенно мужской пол, женщиной ему некомфортно.

— Тогда можно и наедине я буду называть тебя так? Тогда могу ненадолго представить, что он все ещё со мной.

— Хорошо.

— Что же вы задумали, Марк? Правда, что планируете захватить весь наш мир?

— В мои обязанности не входит говорить от лица всех бессмертных.

Оливия улыбнулась ещё призывнее и подмигнула, как будто в самом деле считала Восемьсот Третьего человеком. И насколько глупым, чтобы делиться планами.

На самом деле бессмертные ждали войну и готовились к ней. Неважно, кто одержит верх: Союз или Федерация, победитель ослабнет настолько, что некросы вполне законно захватят власть на множестве планет, добьются статуса государства и официального признания. И больше не надо будет скрываться, бояться орбитальных бомбардировок и прочего.