Подари мне надежду
Шрифт:
— Хочешь я тебе расскажу одну историю, о которой ты точно не знаешь? — внезапно предлагает, внимательно глядя в мои глаза.
— Конечно, — делаю ещё один большой глоток, чтобы скрыть растерянность. — Ты же знаешь, я люблю твои рассказы.
— Это не очень красивая история… — начинает мама и мрачнеет. — Впрочем, она касается твоего отца, потому… эх, ладно.
Я сжимаю под столом кулаки, а ногти врезаются в кожу, но эта боль помогает сконцентрироваться. А мама тем временем продолжает:
— Однажды мы с твоим отцом гуляли в парке. Ну, юность,
— Почему-то кажется, что не отец.
И я очень удивлюсь, если ошибусь в своих выводах. Нет, отец — человек неплохой, в чём-то даже правильный, с кое-каким кодексом чести, верный идеалам и своим друзьям. Жаль только, что в своде его “мачистых” правил настоящего мужика не так уж много пунктов отведено семье.
— Правильно кажется, — горько усмехается мама и морщится. — Я начала кричать, звать на помощь, вырываться, потому меня услышал патруль ППС. Придурков спугнули, меня успокоили, а отец твой, как оказалось, ничего не слышал. Представляешь? Не слышал он. — Зябко поводит плечами, а в глазах грусть и сожаление. — Самое страшное и противное во всей этой ситуации, что я поверила. Не знаю, где были мои мозги или глаза, но я поверила. И очень долго ещё скакала на этих граблях.
— Я понимаю.
— К счастью, нет. И, надеюсь, никогда не прочувствуешь на своей шкуре, что такое быть одержимой тем, кто тебя ни во что не ставит и с особым удовольствием вытирает ноги, — снова горестно вздыхает и растирает ладони, будто бы пытаясь согреться. — Впрочем, если кто и знает, какой я была дурой все эти годы, так только ты.
— Ладно, мамочка, не бери в голову, — прошу, касаясь пальцами её руки, а она сжимает мою в ответ и грустно улыбается.
— Знаешь, я, когда увидела Владислава: как он лихо того наркомана скрутил, подумала, что вот такой мужик достоин любви.
Внутри разливается обжигающее тепло от понимания, что мама оценила, насколько хорош мой Влад. И пусть я пострадала и теперь вынуждена куковать в четырёх стенах, мне радостно.
— Такой точно не будет прятаться в кустах, когда его девушка в опасности, — улыбается мама и доливает в мою кружку остатки какао. — Наверное, тебе с ним повезло.
— Наверное, — пожимаю плечами, кусая щёку изнутри, чтобы не рассмеяться от обжигающего счастья. — Кстати, мама!
— Чего такое? — удивляется и ёрзает на стуле.
— Ты какая-то не такая… спокойная, улыбаешься много. Что-то случилось?
Мама отводит взгляд, а я чуть не подпрыгиваю на месте от любопытства. Что-то эта женщина скрывает, и мне дико интересно, что именно.
— Да ерунда, ты смеяться будешь.
— Влюбилась, что ли? — выдаю самую очевидную из версий, но мама отрицательно машет головой и даже руками всплёскивает, мол, глупости. — Тогда что?
— Эх, ладно, — улыбается, а я усиленно
— Мама, не зацикливайся, — прошу, не давая ей впрыгнуть на любимую лошадку. — Дальше что?
— Да-да, ты права, — слабо улыбается и проводит рукой по лицу, будто бы плохие воспоминания отгоняет. — В общем, я его выгнала. Представляешь? Я смогла! А когда выгнала, осознала, что наконец-то свободна от него. Понимаешь? Свободна! Я столько лет болела им, всё прощала, принимала, мучилась, тебя мучила. А тут… такое облегчение на душе, словно от столетней каросты избавилась.
Вот это новости! Моя одержимая отцом мама смогла всё-таки проявить характер. Ну и дела…
— Он, наверное, был в шоке, — смеюсь, представив лицо отца, когда мама его выгнала. Да уж, он точно к такому не привык. И пусть папа для меня не чужой и я всё-таки люблю его, счастлива, что мама нашла в себе силы избавиться от этой зависимости.
— Ха, ты бы его видела, — смеётся, торжествуя. — А то думал, что я вечно на окнах висеть буду, его дожидаться. Пфф! Даже моему терпению пришёл конец, допрыгался он. Всю жизнь на него потратила.
Дальше слушаю длинный монолог о том, что лучше бы она ногу сломала, чем вообще связалась с моим отцом, но в итоге мама делает вывод: ради того, чтобы появилась на свет я, стоеило потерпеть.
— Дочь, обещай мне, что будешь хорошо питаться, — просит мама, когда её поезд уже почти отходит от перрона. — И в гости приезжай, обязательно! И Владислава с собой бери, он мне понравился.
В голубых глазах лукавый блеск, а я согласно киваю и обнимаю её на прощание. Почему бы и не приехать? Вполне себе отличная идея, особенно, если с Владом вместе. С ним вообще всё намного лучше.
Домой возвращаюсь на автобусе, и в это время он почти пустой. Занято от силы три места, и я сажусь у окна, смотрю на проплывающий мимо город и улыбаюсь своим мыслям. Со стороны, наверное, выгляжу полоумной, потому что наш хмурый народ улыбается лишь в случае острого умственного помешательства, но это совершенно не имеет никакого значения. Главное, что счастлива, а всё остальное совершенно ведь неважно.
Вдруг мой телефон оживает пришедшим сообщением, и я достаю пиликающую железку из сумки, надеясь, что это Влад. Но номер незнакомый, и мне бы не обращать на него внимания, удалить, не читая, но рука сама тянется к экрану. Сердце странно колотится в груди, хотя для этого совершенно нет повода, но унять лихорадочный стук не получается.
Читаю первый раз, второй, но смысл сообщения доходит не сразу. А когда вникаю в бездушные, напечатанные чьей-то немилосердной рукой слова, снова начинает подташнивать.