Подари мне нежность
Шрифт:
Джон посерьезнел:
– Стрелы существуют для того, чтобы убивать, имей это в виду.
Он отошел. Гонора посмотрела на мужа.
– Он прав, – произнес Каван. – Стрелы необходимы для охоты, не важно, на зверя или человека. Если ты не готова убивать, не стреляй из лука. То же самое относится к кинжалу или мечу.
– Я никогда никого не убивала, – отозвалась Гонора. От одной мысли у нее внутри все перевернулось.
Каван взял ее за руку и повел куда-то. Гонора обрадовалась, увидев, что они направляются к вересковым пустошам. День был холодным,
– Я научил тебя обороняться, но не объяснил, каких жертв это может потребовать, – произнес Каван, когда они довольно далеко отошли от деревни.
Гонора повела его к опушке леса, села на землю, прислонилась к большому валуну и потянула к себе Кавана.
– Расскажи мне, что такое сражение.
Он сел рядом. Гонора прижалась к мужу и накинула плащ ему на ноги, не сомневаясь, что он уже продрог, и желая поделиться с ним теплом. А если быть совсем честной, она просто хотела оказаться поближе к нему, ощутить жар его тела и попытаться соблазнить его.
– Не нужно тебе этого знать, – ответил Каван.
Гонора положила ладонь ему на руку, – на руку, которая наверняка убила в сражении многих, но зато ласково умела обнять ее и нежно прикасаться.
– Я хочу больше узнать о тебе.
Каван колебался. И тогда Гонора вслух сказала то, что в последнее время чувствовала:
– Я доверяю тебе. Разве ты не хочешь довериться мне?
– Почему ты мне доверяешь? – спросил Каван, переплетя свои пальцы с ее.
Ей нравилось прикосновение его руки. Пусть мозолистая, она была сильной и уверенной.
– Ты не давал мне поводов сомневаться в тебе.
– Я называл тебя серой мышкой, – напомнил Каван.
– А я думала, что ты жестокий и грубый.
– О, маленькая мышка запищала?
Гонора засмеялась и быстро чмокнула его, точнее, слегка прикоснулась к его губам.
– Благодаря тебе.
Гонора не поняла, от чего он вздрогнул – от поцелуя или от ее благодарности, а может быть, он потерял дар речи сразу и от того и от другого.
– Так ты расскажешь мне про сражение? – снова попросила она.
Каван все колебался, потом, положив их сплетенные руки к себе на колени, начал:
– Страх – это и враг и друг воина в битве. Страх, пронизывающий кровь, дает тебе силы, а в разгар сражения помогает ничего не чувствовать. Ты просто защищаешься и пытаешься уцелеть. Он помогает тебе не слышать воплей умирающих, не чувствовать жуткого запаха смерти и не думать о том, что она, возможно, уже стоит за твоей спиной.
Гонора помалкивала, понимая, что он полностью погрузился в воспоминания. Положив другую руку на их сплетенные, она, подбадривая, слегка сжала их, чтобы напомнить – он здесь, с ней, а не на поле боя. Она знала, что теперь будет со страхом провожать его на битву, потому что муж может не вернуться назад.
Каван прижался лбом к ее лбу и замер так, словно нуждался в этом прикосновении. Затем отвернулся и посмотрел
– Ужаснее всего понимать, ценой чего даются победы. Видеть убитых близких и друзей, слышать крики раненых, которых не можешь спасти…
– Но все равно пытаешься?
– Ты говоришь о моем брате, – тут же отозвался Каван.
– Ради него ты рисковал своей жизнью.
– И потерпел неудачу, – напомнил он.
– И много выстрадал из-за своей попытки.
Каван отвернулся. Но Гонора не сдавалась:
– Варвары наверняка ужасно обращались с тобой. Я видела шрамы у тебя на спине, видела, как тебя терзают кошмары.
Каван резко повернул к ней голову:
– А почему, по-твоему, я так отчаянно хочу отыскать брата? С ним обращаются хуже, чем с животными, и эта мысль непереносима!
– А что произошло, Каван? Что произошло в тот день на поле боя?
Каван потупился. Хочет ли он снова пережить тот день? Разве не переживал он его снова и снова? Так зачем повторять все сначала? И разве сможет она понять?
Он посмотрел на Гонору и увидел в ее фиалковых глазах решимость – и еще что-то. Сострадание, сочувствие – ей не все равно. Его поражало, что она и в самом деле тревожится за него. Может, потому, что ему кажется, будто он этого не заслуживает?
Каван тяжело вздохнул, не зная, как ответить жене.
– Почему ты не хочешь поделиться своей болью?
– А зачем тебе про нее знать? – возразил он.
– Ты мой муж. Я не хочу, чтобы ты терзался понапрасну.
– Может быть, я заслуживаю страданий?
– Ерунда, – твердо произнесла Гонора.
– Ты не можешь этого знать! – вспылил Каван.
– Так докажи мне, что ты должен терзаться.
Он едва не расхохотался. Гонора очень умно загнала его в угол, да так, что он и не догадался. Каван восхищался ею. Она и в самом деле настоящий воин.
И тогда Каван неохотно начал рассказывать ей про то памятное сражение:
– Варвары разбили нас наголову. У них оказалось больше людей, чем мы могли предположить, и с самого начала стало понятно, что они превосходят нас числом. Мы сражались отважно, но резня продолжалась, и я приказал отступать.
Он замолчал и посмотрел куда-то вдаль, видя перед глазами сцену, навсегда врезавшуюся ему в память.
– И когда я приказал последним из своих воинов покинуть поле боя, я услышал крики о помощи. Кричал мой брат. Не раздумывая, я кинулся вперед, прокладывая себе мечом путь и рубя варваров направо и налево, но их было слишком много, и я рухнул недалеко от Ронана. Я протянул к нему руку; он был окровавлен. Я видел страх в его глазах и чувствовал его так же, как и в детстве, когда приходилось выручать Ронана из разных переделок. До тех пор мне это всегда удавалось. – Каван задумался, потом продолжил: – Я потянулся к нему. Решил – если нам суждено погибнуть, мы погибнем вместе. Я не мог позволить ему умереть в одиночестве. Но нас растащили в разные стороны, едва наши пальцы соприкоснулись. – Он закрыл глаза. – Я все еще слышу его крики.