Подари мне нежность
Шрифт:
– Ты сделал все, что мог.
– Но недостаточно, – процедил Каван сквозь стиснутые зубы.
– Да как же ты можешь так думать?
Он сердито уставился на Гонору:
– Потому что Ронан не вернулся домой.
– Но ты вернулся?
– Верно.
– И теперь не имеешь права быть здесь, потому что Ронана нет.
– Наконец-то ты поняла, – буркнул он.
– Ты готов был погибнуть, лишь бы спасти его.
– Любой ценой.
– Ты хочешь жить дальше? – спросила вдруг Гонора.
Каван уставился на нее и тряхнул
– Что за чушь ты несешь?
– Если ты погибнешь, то не поможешь брату. А если будешь жить – спасешь его.
Он смотрел по-прежнему сердито.
– Ты учил меня – нельзя дать врагу понять, кто мне дорог, потому что это используют против меня. Ты дал своим врагам понять, что готов пожертвовать собой ради брата, и они использовали это против тебя. Скажи, они мучили тебя рассказами о страданиях твоего брата?
Каван наморщил лоб.
– Варвары все время напоминали мне, что мой брат пострадал из-за меня. Они не давали мне об этом забыть.
– Значит, тебе оставалось только выжить, бежать и отыскать его. И хотя варвары не верили, что ты на это способен, твой брат верил, иначе он не взывал бы к тебе о помощи. Пока Ронан знает, что ты жив, он будет надеяться и бороться.
– Откуда я знаю, что он верит в то, что я жив?
– Если тебе сказали, что твой брат жив, значит, и брат знает про тебя, – убежденно произнесла Гонора. – А это значит, что Ронану известно – ты за ним придешь. И он будет делать все возможное, чтобы выжить, как ты в свое время.
Каван содрогнулся:
– Там невозможно выжить.
– Но ведь тебе удалось?
Каван замолчал, вспоминая свой плен.
– Они вынудили меня жить как скотину. Мне до сих пор кажется, что от меня воняет.
Гонора поцеловала его в щеку.
– Ты пахнешь очень вкусно.
Он схватил ее за подбородок.
– Я стал таким, как они… скотом!
Гонора высвободилась и прижалась к его щеке.
– Ты не животное. Ты хороший, любящий мужчина, и я горжусь тем, что могу назвать тебя своим мужем.
Каван сильнее прижался к ее щеке.
– Ты просто не понимаешь, о чем говоришь.
Гонора чуть повернула голову и легко поцеловала его в губы.
– Я знаю, что ты мужчина, достойный любви.
– Зря ты так думаешь, – буркнул Каван, отворачиваясь от ее поцелуя.
– Займись со мной любовью, – попросила Гонора. – Стань моим мужем.
Глава 22
Каван сидел в большом зале. Перед ним стояла кружка с элем, но он не сделал из нее ни глотка за ту пару часов, что просидел здесь. Он никак не мог выкинуть из головы свой ответ на откровенную просьбу жены заняться с ней любовью. «Наверное, – думал Каван, – я просто выжил из ума, если ответил ей так, как ответил».
«Со временем».
С каким временем? Чего он дожидается? И что сделала в ответ она? Улыбнулась. Значит ли это, что Гонора почувствовала облегчение?
Он-то думал, что размышлять будет она, а оказалось, что единственный размышляющий – это он, Каван. А Гонора? Он даже не знал, где она сейчас. Она куда-то ушла сразу же, как только они вернулись в замок, и хотя Кавану было любопытно, он еще и злился, убеждая себя при этом, что для возмущения нет никаких оснований. Сам во всем виноват. В этот самый миг, вот прямо сейчас, он мог бы находиться в спальне и заниматься с женой любовью.
– С женой поссорился? – весело спросил подошедший Лахлан.
– Не твое дело. И вообще, я не в настроении разговоры разговаривать, – отрезал Каван.
– Я тоже. – Лахлан налил в кружку эля.
– Выглядишь паршиво, – сказал Каван, посмотрев на взъерошенного брата.
– Я провел ночь с ненасытной женщиной. – Лахлан сделал большой глоток.
– Пил или похоть тешил? – Каван ухмыльнулся. Лахлан поднял кружку.
– И то и другое, и я ублажал ее снова, и снова, и снова, и снова…
Каван захохотал:
– Что, всю ночь напролет?
– Да она вообще не делала передышек, только чтобы осушить еще кружку эля. – Лахлан жалобно тряхнул головой. – Точно тебе говорю, я все больше задумываюсь, что пора подыскать хорошую женщину и остепениться. По крайней мере будет кому каждую ночь согревать мою постель и меня – как твоя жена тебя.
«Как могла бы моя жена», – подумал Каван.
– Ты же вечно бахвалился, что не собираешься успокаиваться с одной-единственной женщиной, – поддел он брата.
– Так это я был молодым и глупым!
Каван опять захохотал:
– Я и забыл, что ты у нас старик целых двадцати трех лет от роду!
– Смейся, сколько влезет, да только в последнее время я и впрямь чувствую себя стариком.
– К вечеру снова начнешь глазеть на всех девчонок подряд, – заверил его Каван.
Лахлан замотал головой, тут же замер и опустил голову в ладони, упершись локтями в стол.
– Если доживу.
– Что, еще одна беспутная ночь? – поинтересовался Артэр, перешагивая через скамью и усаживаясь рядом с Каваном.
– Последняя. Во всяком случае, так утверждает Лахлан, – ухмыляясь, ответил Каван.
– В который раз она последняя? – фыркнул Артэр, ткнув Кавана локтем в бок.
Каван тоже фыркнул:
– Далеко не в первый и наверняка не в последний.
Внезапно все три брата вздрогнули, заметив Гонору.
Она шла мимо, безмятежно улыбаясь.
– Должно быть, мне совсем плохо. Я даже не слышал, как она подошла, – пожаловался Лахлан.
– Не расстраивайся. Я тоже не слышал, – утешил его Артэр.