Подари мне себя
Шрифт:
От быстрого бега становится тяжело дышать. В висках стучит. Но я стараюсь никак на это не обращать внимание. Мне как можно скорее нужно спуститься вниз и уехать отсюда.
Телефон через некоторое время замолкает, и я выдыхаю с некоторым облегчением.
Через пару пролётов я оказываюсь на первом этаже. Останавливаюсь. Прислушиваюсь. В подъезде стоит гробовая тишина, лишь моё тяжелое дыхание слышится и быстрое биение сердца.
Может, мне показалось? Но у меня нет времени анализировать это.
Я выбегаю
На дисплее сразу же обнаруживаю один пропущенный вызов и одно новое сообщение. Но не от того человека, от которого ждала.
Ждала? Да. Наверное, всё же моё глупое сердце ждало, что Егор мне позвонит, захочет поговорить, вернуть меня. Но мои надежды разбились в пух и прах, когда на дисплее высветилась фамилия зава.
Сердце пронзило плохое предчувствие. Дрожащим пальцем, предчувствуя недоброе, я ткнула в иконку, открывая сообщение.
Шестинский: «Завтра, Соня Александровна, я жду вас на работе. В моём кабинете. И только попробуйте не прийти».
Сердце приняло очередной удар. Чаще задышала. Перед глазами всё закружилось, я пошатнулась и сделала шаг назад, врезаясь в металлическую дверь подъезда.
Сообщение зава, его слова не предвещали ничего хорошего. Это я прекрасно понимала. Но о чём будет разговор, я даже не могла сказать точно.
Первая мысль, пришедшая мне на ум — уволит. Но сразу же отогнала эти мысли, потому что, если бы это было так, то он бы не приказывал явиться на работу и зайти к нему кабинет. Может, конечно, он хочет для начала отчитать меня, накричать, а потом преподнести бланк для заполнения заявления на увольнение. Что вероятней всего.
Рука с телефоном безвольно повисла вдоль туловища, затылком я упёрлась в холодную металлическую дверь подъезда. Шумно выдохнула, прикрыв глаза. Душу терзали плохие мысли, главным образом вертясь вокруг гонщика Егора Свободина, который своим недоверием и нелепыми обвинениями разрушил всё. И меня в том числе. Хотя я сама виновата.
Но от этого не становилось легче, а наоборот, только хуже. Я соврала, хоть и намерения мои были искренни. Не хотела, чтобы у Егора были из-за меня проблемы. Но в итоге сама же навлекла на себя куда большие неприятности, вылившиеся в проблемы между нами.
Наше общее недоверие друг к другу не позволит нам быть вместе. И я поняла, что без доверия отношений не построишь.
Я всё же потеряла Егора…
Сердце обожгло, будто в него ткнули раскалённой кочергой, оставляя ожог и саднящее чувство, которое терзает, рвёт на части.
Я не сразу поняла, что дрожу всем телом — кожу обожгло колючим порывом ветра, пробравшимся под свитер. И только сейчас я заметила, что стою на морозе совершенно почти раздетая. Только в лёгком свитере
Быстро накинув на плечи верхнюю одежду, вызвала по геолокации такси, которое приехало довольно-таки быстро, что не могло меня не радовать. Я хотела как можно быстрее уехать отсюда.
Меня разрывали противоречивые чувства: я страшно боялась и одновременно неистово желала, чтобы на улицу выбежал Свободин и остановил меня.
Но он этого не сделал. Значит, я ему не так важна, как он говорил.
Это осознание больно кольнуло в сердце. И уже сидя в такси поняла, что снова плачу. Только слёзы не залечили мои раны на сердце, а разъедали как серная кислота.
С каждой секундой, мгновением я всё дальше и дальше удалялась от дома Егора. Это приносило мучительную боль. Пальцы рук больно впивались в ладони, а я тихо всхлипывала, молясь, чтобы вся эта боль поскорее ушла.
Уже дома, сбросив с себя всю одежду, упала на постель, укуталась с головой одеялом и завыла раненым зверем, который потерял самое дорогое в своей жизни. Будто его разъединили со своей парой. И теперь меня разъедала боль.
Я задыхалась, цепляясь пальцами за простыню, как за спасательный круг. И выла. Меня душили слёзы, боль и всхлипы. Уткнулась носом в подушку, заглушая звуки, что срывались с моих губ. Во мне умирала душа — и это было больно, чертовски больно.
Наступило утро. Просто смена времени суток, не приносящая больше эмоций. Я так и не уснула этой ночью и поднялась с постели опустошённая, с отёкшим лицом и красными глазами.
В зеркале я видела не ту Соню, которой была раньше, а потерянную девочку, в глазах которой была боль. Бледная, будто еле живая.
Я смотрела в свои глаза через зеркало и не узнавала себя. Вот что сделал со мной один-единственный человек — Егор Свободин. Которому я, видно, не так уж важна и нужна была.
Я вздохнула и поплелась тенью в душ. Охладившись, вышла из душевой и, укутавшись в полотенце, направилась в спальню. Быстро переоделась, попыталась замазать круги под глазами, маскируя опухшее лицо, но это не особо помогло — глаза выдавали моё состояние.
Они были неживые, потухшие. Из них исчез блеск, и я была лишь бледной копией себя.
Есть совсем не хотелось, поэтому, надев пуховик и обувь, вышла из дома. На душе была пустота, и мне было всё равно, что происходит вокруг меня. В том числе и со мной.
Глава 32
Соня
На работу, если она у меня ещё осталась, добралась быстро. Пройдя в раздевалку, скинула с себя всю одежду, переоделась в рабочую форму и на выходе столкнулась с Канаевой, которая удивлённо осматривала меня.