Подари мне семью
Шрифт:
– Никита Сергеевич, Кира Андреевна, добро пожаловать в «Индиго Палас». Наш отель располагает бесплатной парковкой, бассейном, фитнес-центром. На крыше расположен ресторан и лаунж-зона. В вашем номере есть кондиционер, сейф и мини-бар. В шаговой доступности находится Мозаичный двор и Блюз Клуб Джими Хэндрикс. Если вам понадобится трансфер до аэропорта…
Не улавливаю и половины из того, что говорит улыбчивая девушка в униформе. Большую часть мимо ушей пропускаю, потому что целиком и полностью сосредоточен на Кире. Реагирую на каждое
Настолько отрешаюсь от реальности, что даже не замечаю, как администратор заканчивает заполнять что-то у себя на компьютере и протягивает мне конвертик с пластиковыми картами – ключами от полулюкса с террасой. На помощь приходит Кира.
– Нам пригодится трансфер. Спасибо.
Забрав ключи, Ильина мягко меня подталкивает, и я отмираю. Подхватываю наши чемоданы, размашисто шагаю к лифтам и слежу за тем, как Кира топит кнопку с цифрой шесть тонкими изящными пальчиками.
Наклоняюсь к ней, цепляя носом мочку уха, и озвучиваю то, что вертится на языке весь полет.
– Ты веришь, что эта поездка изменит нашу жизнь?
– Почему она должна?
– Не знаю. Просто чувствую.
Пожимаю плечами и вслед за Кирой выскальзываю в коридор, когда кабина доезжает до нужного этажа.
Номер разглядываем с раскрытыми ртами. Все в нем очень Питерское. На стенах – неброская художественная роспись и картины, с которых на нас смотрят напомаженная графиня и прилизанный генерал-адъютант.
Огромная двуспальная кровать с множеством подушек разных форм и двумя торшерами по обе стороны от нее. Массивные стулья с мягкой обивкой глубокого черного цвета. Полированный столик на изящных изогнутых ножках. Букет белых Айс Грин в вазе на тумбочке, как я и просил. Роскошная ванная комната с большущим зеркалом в бронзовой оправе. И, конечно, балкон с видом на исторический центр города.
В общем, все это определенно стоит тех денег, которые отвалила моя фирма за нашу командировку.
– Самая настоящая сказка.
Застыв посреди комнаты, шепчет Кира, а я не могу перестать на нее пялиться. Счастливая, восторженная, с блестящими серебристыми омутами, она вытесняет все остальные образы и отвоевывает еще кусочек моего сердца. Хотя оно и так всецело занято ей.
Крутится на носочках вокруг себя, впитывает окружающее нас волшебство и раздает столько света, что, кажется, за окном не вечер – день.
– Проголодалась? Поужинаем?
– Да!
С трудом отрываюсь от созерцания своей принцессы, хоть хочется прижать ее к себе и никуда не выпускать, и наскоро переодеваюсь. Меняю костюм на более демократичные джемпер и джинсы и сам пропитываюсь этой неповторимой атмосферой.
Здесь даже изъясняться хочется высокопарно. Пощеголять знанием классической литературы, зачитать наизусть строки о творенье Петра, произвести впечатление на спутницу.
– Нам, пожалуйста, два бокала Просекко,
Отпустив официантку, я помогаю Кире укутаться в мягкий терракотовый плед, потому что на крыше достаточно свежо, занимаю место напротив нее и не могу сдержать радостного смешка.
– Пить здесь чай – преступление.
– Определенно.
Мазнув кончиком носа по пушистой ткани, соглашается Ильина и продолжает затмевать все и всех. Ничего толком не вижу. Ни других гостей, расположившихся поодаль. Ни открывающейся панорамы. Ни чужих рук, откупоривающих бутылку и разливающих вино.
Только на ней зациклен. Ей одержим. На ней повернут.
Топит меня в чувстве, глубину которого я не мог и предположить. Расщепляет на атомы и собирает вновь. Трансформирует в какого-то нового Лебедева, для которого не существует ни границ, ни лимитов, ни чужого мнения.
– Скажи, что все это не кончится здесь. В Питере.
Дотронувшись до моего запястья, спрашивает Кира, а я не сразу соображаю, о чем она говорит. Мотаю головой и роняю глупое.
– В смысле?
– Скажи, что сказка продолжится и в Москве. Что ты никуда не уйдешь. Что будешь заботиться о нас с Митей. Что мы возьмем отпуск и отправимся куда-нибудь втроем.
Лихорадочно тараторит она и вряд ли понимает, что разматывает нутро этими фразами. Жжется что-то огненное за грудиной, колет. И заставляет ловить ее прохладные ладони и подносить ко рту, чтобы согреть своим горячим дыханием.
– Я буду рядом. Обещаю.
Не медля ни секунду, высекаю твердо, и эти слова отщелкивают какой-то спусковой крючок. Потому что спустя полчаса мы расплачиваемся, торопливо покидаем крышу и неловко вваливаемся в номер.
Сшибаем что-то по пути. Спотыкаемся. Но все равно не можем отлепиться друг от друга.
Кирины пальцы проскальзывают под мой джемпер и пересчитывают кубики напрягшегося пресса. Мои губы прихватывают пульсирующую жилку на ее шее. Зубы царапают нежную кожу.
Запускаем необратимый процесс. Одежда улетает куда-то на пол. Температура в комнате неумолимо растет. Шкалит и градус абсолютно нездорового влечения.
– Я тебя до Луны и обратно. Слышишь?
– Слышу.
Обезумевшие, падаем на кровать. Сминаем простыни. Приникаем друг к другу.
Я в нее до краев. Она в меня дико.
Дышим шумно и часто в унисон. Изучаем каждый миллиметр тела. Вспоминаем, как это принадлежать кому-то без остатка.
Только с ней на разрыв. Только с ней до осипших связок. Только с ней до слепоты, когда меркнет все, кроме шальных серых глаз.
– Я тебя не отпущу, слышишь? Даже если гнать будешь, никуда не уйду.
– Не отпускай.
Тарабаню Кире жарко в макушку. Конечности до сих пор шарашит мелким тремором, и мне стоит огромных усилий, чтобы расцепить дрожащие руки и позволить своей принцессе вяло сползти в кровати и спрятаться в ванной.