Подарок на совершеннолетие
Шрифт:
За две улицы до цели нашего путешествия Бастиан как бы между прочим осведомляется:
— Должно быть, вы уже порядком устали и хотели бы вернуться в отель? — Однако, если верить словам Кристины Хаубнер, они каждый день проходят не менее трех километров… для общего тонуса, и положенного предела сегодня еще не достигли.
Вздыхаем и идем дальше. Вернее, я вздыхаю… а все остальные идут дальше. До самого ярко подсвеченного неоновой вывеской ночного клуба под звучным названием «Плохая девчонка». Изнутри доносятся отголоски
— О, так мы шли куда-то конкретно? — удивляется фрау Риттерсбах. — Что это, какой-то ресторан?
— Ночной клуб, я полагаю, — отвечает за нас Кристина Хаубнер. — Вам следовало сразу сказать нам об этом…
Мы с Бастианом переминаемся с ноги на ногу: ночной клуб… почти ночной клуб страшен не самим своим наличием, пугает наличие в нем всего остального. Я, например, никогда не бывала в такОм! А тут еще неугомонная Хайди Риттерсбах заявляет:
— А что, я бы тоже не отказалась потанцевать. — И с азартом в голубых глазах: — Может, тряхнем стариной, а, девочки?
«Девочки», вижу, как бы не против, разве что робкая Мария Ваккерт выглядит слегка испуганной, но опять же не настолько, чтобы уговорить подруг уйти… У меня падает сердце: ничего не получится. Зря мы с Басом затеяли все это… Нас не пустят. Нас погонят взашей! Алекс меня убьет… Целая вереница самоуничижительных мыслей вихрем проносится в моей голове, и я почти готова пуститься наутек, когда Бастиан, расправив широкие плечи, направляется ко входу в ночной клуб.
— Ну, и чего вы стоите? — осведомляется он, полуобернувшись через плечо. — Вперед, будем танцевать.
Раз вдох… два вдох… три вдох… Я тоже расправляю плечи под тонкой шифоновой блузкой и, первой направляясь к своему мнимому парню, хватаю его за крепкую ладонь. Так мы и приближаемся к охраннику, встречающему нас не самой приветливой из улыбок….
Я почти хочу, чтобы нас завернули: было чистой воды глупостью соваться в этот дважды ненавистный мне теперь город. Пусть он не позволит нам войти! Однако, мы с Басом не вызываем у хмурого типа никаких нареканий, вот только на Алекса он глядит не столь благосклонно…
— Совершеннолетний? — интересуется он, и Алекс насмешливо хмыкает:
— А сам как думаешь?
Охранник глядит на него несколько томительных секунд, а потом кивает:
— Проходи. — Я выдыхаю и тут же вновь задерживаю дыхание…
— Мы с этими молодыми людьми, — произносит фрау Риттерсбах, лучезарно улыбаясь хмурому парню. Как будто бы хочет научить его правильной улыбке… Только ученик из того некудышный: глядит на нас, как бы спрашивая, так ли это, и при этом серьезен, как никогда.
Мы молча пожимаем плечами: мол, да, есть такое дело.
И тогда он спрашивает:
— Знаете, что это за место?
И фрау Хаубнер отвечает:
— Танцевальный клуб. Мы с подружками решили тряхнуть стариной!
Что-то
— Да пропусти ты их, Петер. Видишь, девочки танцевать хотят! Было бы невежливо запретить им.
А фрау Риттерсбах в ответ:
— Благодарю, мальчики. — И под негромкое насмешливое хихиканье мы входим наконец в полутемное помещение, расцвеченное неоновыми огнями стробоскопа.
Играет тихая музыка.
И, конечно же, здесь никто не танцует… никто, кроме девушек у пилона.
Ведь это не просто ночной клуб — это стриптиз-клуб, в котором выступает Эстер… Ради информации об этом мне пришлось перетерпеть крайне неловкий ужин в компании бывшего парня-полицейского!
И вот мы здесь… Проходим к пустому столику и присаживаемся в некотором отдалении от сцены на мягкие, обитые алым бархатом стулья. Зал забит почти под завязку, и меня удивляет большое количество женщин, с любопытством поглядывающих на пока еще пустующую площадку у шеста. Боже, что я здесь делаю?! И Алекс как будто бы озвучивает мою мысль:
— Что мы здесь делаем? — любопытствует он, и лицо его кажется почти белым при неестественно-призрачном свете потолочных ламп.
— Хотим хорошо провести время? — отвечает Бастиан, но его ответ — скорее вопрос. Мы чужды этому месту, и оба понимаем это. Старые леди, кажется, тоже о чем-то догадываются, так как фрау Риттерсбах озадачивается вопросом:
— А где же танцы? — и ее подруга отвечает:
— Начнутся с минуту на минуту, — и со значением улыбается.
Хочу провалиться сквозь землю! Буквально. Ничем это Алексу не поможет… глупейшая затея. Гляжу на Бастиана, а тот — на Алекса, не отводящего взгляд от шеста.
— Я ухожу отсюда! — кидает парень с ожесточением, от которого едва удается разжать зубы. Звуки выходят шипящими и почти пугающими…
Правда, сбежать ему не удается: музыка в зале замолкает, свет приглушается — все внимание на сноп прожектора с металлическим шестом посередине. Мы глядим на него, как завороженные, а потом появляется она… в чем-то невообразимо коротком, смутно напоминающем юбчонку школьницы-первоклассницы с огромным бантом в волосах. Высокая грудь едва скрыта кружевным топом, ноги на десятисантиметровых шпильках.
Я сглатываю… и что-то с грохотом падает на пол (надеюсь, не челюсть одной из наших старушек), а потом музыкальная композиция заполняет собой притихшее было помещение клуба, и Эстер — а это именно она — начинает свое плавное скольжение по пилону.
Не могу отвести от нее глаз, с трудом узнавая в нескромной танцовщице девушку Алексовой мечты. Ту, что разбила ему сердце и казалась почти идеальной…
— Она ведь не станет раздеваться, не так ли? — вопрос фрау Риттерсбах приводит меня в чувства, и я встряхиваю головой.