Подарок охотника (рассказы)
Шрифт:
— И что ты теперь с ней будешь делать?
— Как что? Пусть живет. Все равно она пока летать не может, а я ее на осенней охоте к чучелам буду подсаживать.
— Ест? — спросил я.
— В первый день ничего. Во второй тоже. А потом меня сосед надоумил: лягушат наловить. Я наловил и в корыто с водой их вместе с уткой пустил. Вот уж она за ними гонялась. Всех переловила! А сейчас и хлеб моченый глотает! — захлебываясь от восторга, рассказывал Серега.
— Раз ест, значит, жить будет! Корми только чаще,— посоветовал я ему на прощанье,
Подмосковье, 1959—1961
НЕПОНЯТНЫЙ ЗВЕРЬ
Давно уже мерцали звезды, и стояла такая темень, что казалось, все залито тушью. Где-то должна была находиться колхозная ферма, Но я ее, по-видимому, прошел, так как вместо телефонных столбов начали попадаться огромные дубы. Потом я вернулся назад и столбов не нашел, а когда повернул влево, то чуть не свалился в овраг и, застряв в кустах шиповника, окончательно запутался.
«Надо же мне было прямо с поезда на ночь глядя разыскивать ферму!» — ругал я сам себя, освобождаясь от цепких веток.
В этих местах я был впервые и искал ферму со слов приятеля. Он рассказывал, что рядом с фермой есть болото, на котором «дупелей и бекасов — хоть отбавляй!».
Давно я не охотился по бекасам и, услыхав от него о таком болоте, взяв на воскресенье путевку, отправился на охоту.
Вышел я со станции ночью и часа за три-четыре хотел добраться до фермы, отдохнуть там до утра, а утром со свежими силами побродить по болоту. Но не всегда бывает так, как задумаешь...
«Вот и барахтайся теперь в этих кустах до утра. А утром вместо охоты занозы выковыривать придется... Хотя бы встретить кого... спросить...» — думал я, высасывая из уколотого пальца очередной обломок шипа. Кое-как выбравшись из кустов шиповника, через несколько шагов я попал в «нежные» объятия боярышника. Проклиная темноту и все колючие растения на свете, мне с большим трудом все же удалось продраться через «ежовую» преграду. И когда я очутился на чистом месте, то в изнеможении упал на какую-то сухую, на редкость колкую траву... Сразу откуда-то налетели комары, но я на них почти не обращал внимания: что значили их укусы по сравнению с саднящими занозами шиповника и жгучими уколами игл боярышника?!
Долго пролежал я тогда на сухой траве, и все мне казалось острым и колючим, даже ясные звезды выглядели какими-то игластыми и колкими, а выплывающий из-за холма тонкий серп месяца так и норовил кольнуть меня с высоты острием своей кривой сабли.
Вдруг в ночной тиши, за холмом, послышался лай собаки.
«Значит, ферма там», — я поднялся с травы.
То ли я отдохнул, то ли кусты поредели, а может, светлее стало или глаза к темноте привыкли, но дошел я до холма и взобрался на него почему-то легко и быстро.
С противоположной
До костра оставалось немного, как вдруг правее меня что-то фыркнуло и метнулось в кусты. «Наверное, собака...» — подумал я и пошел дальше. Черный пес вскочил и залился злобным лаем. Ребята тоже повскакивали и, увидев приближающегося человека, прикрикнули на собаку.
— Здравствуйте! — поздоровался я с ними, как со взрослыми, с каждым за руку. — Чего до сих пор но спите? Спать ведь давно пора.
— Нельзя нам спать, — ответил меньший. — Правда, Сеня? — он повернулся к своему высокому, совсем еще по-детски угловатому напарнику.
— Нельзя, — согласился Сеня. — Мы овец стережем.
— Вон что... А где овцы-то? — вглядываясь и темноту, спросил я.
— Да рядом тут, в загоне. От костра сейчас не увидите, — ломающимся баском объяснил Сеня и, ловко отбросив ногой выпрыгнувший из костра уголек, указал: — Митяй, принеси-ка сушняка, а то погаснет скоро.
Митяй потоптался на месте, видно, ему не очень хотелось уходить от огня, но все же пошел. Пес почему-то злобно оскалился и вслед за Митяем тоже нырнул в темноту. Через некоторое время послышался быстрый топот босых ног, и с огромной охапкой хвороста у костра появился запыхавшийся Митяй. Бросив свою ношу на землю, он подошел к Сене и, наклонившись к нему, зашептал на ухо:
— Опять видел... Полкан за ним погнался.
— Ничего, теперь не страшно: вон у дяденьки ружье какое... — так же шепотом ответил ему Сеня.
— Кого это вы боитесь? — присаживаясь к костру, поинтересовался я.
— Да так, никого... — ответил Митяй и, поеживаясь, словно от холода, начал подбрасывать в костер хворост.
Вспыхнули тонкие сухие ветки, осветив ребят, вырвали из темноты часть загона. Овцы зашевелились и тупо уставились на огонь.
— А вы надолго к нам? — пристраиваясь около меня и с завистью поглядывая на мою видавшую вилы «тулку», спросил Митяй.
— Нет, ненадолго. Если не прогоните раньше времени, то дождусь рассвета и утром уйду на болото, — перехватив взгляд Митяя, улыбнулся я.
— На какое болото? — удивленно переглянулись ребята. — У нас, кроме оврагов да ключей, нет ничего...
— А около фермы?
— Фью... — присвистнул Митяй. — Так до нее отсюда километров двенадцать будет. Правда, Сеня?
— Угу, а может, и больше, — прогудел Сеня.
— Ну что ж, тогда придется мне завтра прошагать часа два-три лишних, — вздохнул я.
— А как же вы на ферму-то не попали? Туда ведь к ней со станции дорога прямехонькая проложена,— спросил Митяй и хитро взглянул на Сеню.