Подарок осознания

Пинт Александр Александрович

— Мне хочется пример привести: отношение родителей к детям. Эти отношения всегда насыщены большими страхами.

— Да, мы обучаем своих детей собственными страхами и проблемами. Мы им передаем собственный страх, свою зацикленность. Вот что такое воспитание, и это еще называется «любовью». Мы привязываемся к ним и привязываем их к себе, тем самым, делая их подобными нам — жителям страны иллюзий, страха, сомнения.

Видим ли мы их такими, какие они есть, непредвзято? Можем ли мы их вообще видеть? Существо, которое только входит в этот

мир, мы обучаем обману, лжи и иллюзиям. Вот что мы делаем. А что можем делать, кроме этого, если сами больше ничего не знаем? Что мы можем им дать? Каждый может дать другому человеку только то, что имеет сам. Если я имею страх, сомнения и рефлексию, то только это я и могу дать.

Поэтому большинство поддерживает ложное, фальшивое общение. Оно стало нормой. Но ведь мы можем быть совершенно другими, у нас есть возможность осознания себя. Если мы ею воспользуемся, то ложная личность и обусловленный ум потерпят полный крах. Крах отношений, которые они считали единственно правильными, незыблемыми. На самом деле всё это фальшь.

— Я хотела спросить: если видеть целостно, то это значит видеть и хорошие, и плохие стороны?

— Да. Видеть плохое и хорошее как единое. На самом деле нет ни плохого, ни хорошего, ни правильного, ни неправильного. Есть то, что есть. А интерпретация фактов зависит от вашей точки зрения.

— Но когда видишь, то называешь это какими-то именами или просто видишь?

— Вы просто это видите.

— Дело в том, что не в первый раз я на это обращаю внимание. Года четыре я стараюсь работать с этим, поэтому отслеживаю: что я говорю, кто и как на меня смотрит. Важно это для меня или не важно?

— Тогда вы можете заметить еще другие двойственности. Почему вы обратили внимание именно на эту? Не потому ли, что она еще есть в вас?

— Конечно.

— А вы можете еще и другие двойственности заметить в себе?

— Думаю, нет, потому что я услышал только фрагмент. Я слышал всё, но воспринял только лишь фрагмент.

— Когда есть включенность в одну из сторон какой-либо двойственности, то теряется возможность видеть целостно. Вы можете увидеть человека сразу с очень многих сторон. Если же в вас актуализируется какая-то одна двойственность, вы будете видеть только то, что связано с ней. Возможность видеть что-либо с очень разных точек зрения существует тогда, когда нет превалирующих в поверхностном уме двойственностей.

В принципе, вы говорите правильно, но ограниченно. Если бы вы не были ограничены своей двойственностью, вы увидели бы значительно больше. Вы могли бы увидеть человека таким, какой он есть. А если вы можете так видеть, то сможете об этом и сказать. Вот почему я предлагаю говорить. Я предлагаю сейчас обсудить вопрос о том, какие методы здесь применяются. Какие из них вы увидели?

Какие методы применяются в Школе Холистической психологии?

— Вы что-то замечаете в человеке и начинаете усиливать это, пока оно

не взорвется.

— Чем больше вы можете сказать о том, как я работаю, тем лучше поймете, что можете получить. Я использую множество методов, но способны вы их увидеть? Способность увидеть их связана с тем, насколько свободен ваш ум. Этот мой вопрос — тоже способ обучения.

— Мне кажется, что здесь идет какая-то психическая атака на обусловленный ум, на характерные черты ложной личности, чтобы их спровоцировать и высветить.

— А что я провоцирую конкретно у вас?

— Желание показаться значимым, важным, понимающим.

— А еще я провоцирую желание вашего обусловленного ума знать методы. Многие говорят мне: «Я не понимаю, что вы делаете. Я пойму тогда, когда вы расскажите, какие у вас методы». Теперь я вам возвращаю ваш вопрос. Я говорю: «Я применяю очень много методов, но расскажите, что это за методы, сами». Тогда вы, может быть, перестанете волноваться по данному поводу. Я среагировал на волнение вашего обусловленного ума, его желание узнать методы. Обусловленный ум успокоится только в том случае, когда он найдет те методы, которые, как ему кажется, нужны.

Ваш ум озабочен тем, чтобы понять, какие же методы я применяю. Поэтому я дал возможность вам выговориться, теперь, возможно, ваш ум успокоился по поводу методов, которые я применял. Обусловленный ум не может уловить то, что я делаю. Вы называете это каким-то словом, а я говорю: «Хорошо. Давайте посмотрим, что это такое». Но делаю это только для того, чтобы ваш ум успокоился по этому поводу.

Чем отличается искусство от ремесленничества? Ремесленничество, даже самого высокого уровня, — это определенная технология. Да, она может работать, но только в каких-то заданных ситуациях. Искусство отличается от ремесла тем, что оно никогда не повторяется. Если ты пытаешься сделать из него некую технологию, то оно тут же исчезает.

Это всё равно, что любить. Я могу любить, а могу объяснять, как я люблю. Но тогда я перестаю любить. При этом могу стать очень известным специалистом по технологии любви. Художника может понять только художник. Бога может узнать только тот, кто его уже знает. Истинного себя может узнать только тот, кто уже себя знает. Я отношусь к вам, как к людям, которые знают себя, но просто забыли об этом. Я помогаю вам вспомнить то, что вы уже знаете.

— Уму приятно попасть на свою территорию и говорить о технологии.

— Правильно, поэтому я апеллирую не к уму, а к вашей сущности. Если бы ее не было, вас бы здесь не было тоже.

— На самом деле, если уж говорить об искусстве, есть люди, которым нравится говорить о грунтах, о холстах, о кистях. Им даже неважно, что там дальше. Так и здесь. Мы можем говорить о технике, а можем говорить об искусстве.

— Я пытаюсь установить ваше взаимодействие на уровне наших сущностей. При этом мне приходится часто отвлекаться на постоянное недоумение и непонимание обусловленных умов и ложных личностей.