Подарок рыжей феи
Шрифт:
Чушь!!! Когда есть жизнь — есть отражение, есть зеркало и всё прочее. И ты! А когда смерть… Тогда всё есть, а тебя нет, или, если Смерть вообще, то НИЧЕГО нет. Ни-че-го! И это совсем не одно и то же, господа. Это — наоборот.
Не идут рядом жизнь и смерть. Вернее, смерть-то крутится всё время рядом, но её нет, если не давать подачек и не уступать ей. Это не дополнение, а взаимоисключающие понятия. Не стоит забывать об этом, иначе они легко поменяются местами эти ваши "стороны медали" и всё чаще будет приходить
А если НЕ жизнь, то какого дьявола вы здесь делаете и как вы это допустили?!
Те, кто любит жизнь, и вообще, те, кто любит, никогда этого не допускают сами, потому их и убивают. Но не учитывают, что жизнь — одна, но она бесконечна. А смерть — лишь шаг с обрыва, сам обрыв и это совсем не весело…
Мальчишки это знали.
Отсмеявшись, Джордано расцепил сплетённые пальцы, положил руку на руку сверху на колени и упёрся подбородком в костяшки пальцев. Со стоном выдохнул, начиная новый отсчет.
— Гиацинт… Ты хоть немного боишься смерти?
Друг посмотрел на него с грустью и, нисколько не рисуясь, сказал то, что чувствовал:
— Нет. Умереть почти всегда легче, чем оставаться в живых. Я устал… Я даже хотел бы сдаться и больше вообще не двигаться с места. Умереть несложно. Но сейчас это, чёрт возьми, очень некстати… — (Он вздохнул с завистью). — Тебе ещё куда ни шло!
— Почему? — удивился Джордано. — Я совершенно ничего не успел сделать в жизни. Что был, что нет — одинаково. Только родителям не всё равно.
— Не скажи. Тебе самое время. Ты уже спасал людям жизнь и ещё не успел никого убить. Этого достаточно. Умирать надо, когда всё в порядке, когда нет долгов.
— Но это несправедливо.
— Смерть не может быть справедливой. Она бесчеловечна по своей сути. Её не должно существовать совсем. — Капитан опустил глаза и после недолгой паузы сказал: — Зато вас, по крайней мере, нормально примет вечность.
— А тебя, можно подумать, не примет? — насмешливо фыркнул Джордано.
Гиацинт безнадёжно покачал головой:
— Сам подумай: вы, здесь именно из-за меня. Если бы вы погибли сейчас, то это имело бы нормальный смысл: спасали друга. А я — просто так. На "Геснере" ещё ладно, но сейчас…
Не хочу. Совсем не хочу, чтобы умирала Виола. И остальные…
Считай. То, что для всех родителей это удар, можно не упоминать, и так ясно. Но Баобабу когда сообщат, он получит инфаркт, и скоро присоединится к нашей милой компании. А Наталу даже не сообщат, не успеют. Он, наверняка, столкнулся с пиратами ещё вчера, на разведке.
— Почему ты так думаешь? — похолодел Джордано, свято веря в ясновидческий дар своего друга. Гиацинт понял его мысли и усмехнулся:
— Я не думаю, я знаю. Он всегда делает мне назло, даже на расстоянии. Это от нас не зависит. Так что за него я спокоен. Но узнает Амариллис…
И она уж никогда не простит ни мне, ни себе, что не была с нами. И что всё так получилось. И дабы лично поделиться соображениями
Ужасная перспектива! Возможная встреча с Тацеттой волнует меня значительно меньше, то есть, совершенно не волнует.
Джордано невольно улыбнулся:
— Не шути так, пожалуйста. Это, правда, жутко звучит.
— Я не шучу. Я действительно не могу позволить, чтобы всё было зря.
Они замолчали.
Думали о своём, вспоминали родных…
Джордано обводил взглядом пещеру, спящих друзей, ещё не ведавших, что это, наверное, их предпоследняя ночь. Смотрел на Гиацинта, который молча сидел, прислонясь раненым плечом к холодной кальцитовой колонне, глядя вверх, сквозь сосульки сталактитов на заходящее солнце, гаснущее для других — на ночь, а для них, может быть, навсегда…
Снова почувствовав взгляд друга, Гиацинт прикрыл глаза, возвращаясь в пещеру:
— И как ты себя чувствуешь? На пороге…
Джордано неопределённо пожал плечами:
— Не знаю. С тобой умирать неинтересно.
— Почему?
— Ну, так… Не верится, что всё по-настоящему, навсегда. И выхода нет.
— Хм, поверь мне, Джордано, смерть так выглядит в любой компании. До последней секунды не веришь, что это по-настоящему, а когда понял — уже не живёшь и ничего изменить нельзя. А может, так только в молодости? Да нет, надежда всегда есть. Если хочешь жить, конечно.
Снова наступила тишина в пещере. Только ветки, догорая, слабо потрескивали. Розанчик пошевелился во сне.
— Ты им скажешь? — Джордано показал глазами на спящих.
— Придётся. А куда тянуть? Уже нет времени ждать, чтобы догадались сами. Скажем, когда проснутся. И пойдём… Знаешь что, давай спать.
В широко раскрытых глазах флорентийца, черных, как пещерное озеро, отражался свет костра:
— Сейчас?!!
— Угу. Чтобы ни было завтра, нам понадобятся силы для борьбы.
Граф Георгин криво улыбнулся:
— Да уж, будем кусаться до последнего!
— Не сомневайся, живыми она нас не возьмёт, — заверил Гиацинт, гася костёр. Джордано сидел не двигаясь.
— Ты спать не собираешься?
— Не могу, — шепотом ответил Джордано. — Как сейчас можно заснуть? Смерть так близко…
— Она что, уже взяла тебя за руку, — насмешливо зевнул Гиацинт, устраиваясь на камнях. — Или, не приведи Господи, поцеловала, леденящим дыханием коснувшись твоих губ и пронзив могильным холодом до самого сердца? Бррр! Снежная Королева какая-то! Плюнь на эту "романтику" и постарайся заснуть. В тюрьмах люди перед смертной казнью и то спят, а мы ещё, может быть, выберемся… — (он коротко выдохнул). — Может быть!