Подарок рыжей феи
Шрифт:
— Маленькая, но это невозможно, — начал Гиацинт.
— Почему? — её глаза колюче сузились. — Ты меня не любишь?
Он бессильно взъерошил волосы:
— Ну, люблю, но пойми, девочка, куда мы с тобой денемся? Не исключено, нас всех перестреляют по дороге к берегу или через пять минут после отплытия. Зачем тебе связываться с нами, если ты прекрасно можешь жить в форте с Неро`. Он тебя тоже любит.
Но у Омелы были на этот счёт свои соображения, и она резонно заметила:
— Но ведь моего папу убил ты.
— Мы были вынуждены,
— Я знаю, — кивнула Омела. — Но теперь ты должен взять меня к себе.
— Куда, к себе?! У нас же ничего нет, ни денег, ни крыши над головой!
— А это что? — Омела невозмутимо подняла палец, показывая на потолок пещеры.
Гиацинт хмуро взглянул на неё:
— Как ты не понимаешь?
— Я всё понимаю! — отрезала Омела. — Ты убил того, кто заботился обо мне, теперь это твоя обязанность! Ясно?
— Дикость какая-то, — обречённо вздохнул Гиацинт. — Не могу я тебя забрать, мне просто некуда.
— А было бы куда, взял бы? — прокурорским тоном спросила Омела.
— Паразитка, — он безнадежно качал головой. — Шантажировать людей это… ну, в общем…
— А оставлять детей сиротами — хорошо? — перебила она.
Гиацинт собрал всю твердость и сказал своё последнее слово:
— Я тебя не возьму, потому что не могу тебя защитить и не смогу заботиться о тебе как отец. Ищи себе другого папочку. Неро` с радостью согласится на эту роль!
Омела дипломатично улыбнулась:
— Ладно. Поговорим после, а сейчас можете пообедать. У вас мало времени, надо начинать войну.
Она разложила на большой салфетке принесённую еду и наблюдала, как они обедают. Девочка вздыхала, бормоча обещающим тоном:
— Ну, раз вы играть не хотите…
С индюшкой быстро покончили, хотя особого аппетита у друзей не было. Никак не получалось забыть, что двадцать три человека из почти тридцати, оставшихся ждать их в тот день, больше никогда не вернутся домой из этого похода.
Не может быть, ведь не война же! У коменданта осталось двое детей, таких как эта малышка Омела, но вряд ли они так быстро найдут себе другого отца. А Амариллис? Если Натал, не дай Бог… Неизвестно, правда, увидят ли своих родных они сами, окружённые со всех сторон камнями и угрозой смерти в любую минуту. Если придётся выбирать между пиратами и пещерой, они предпочтут смертный бой, чем снова играть в прятки с темнотой и со смертью.
— Если вы не хотите просто играть, — ворчала Омела, — давайте играть серьёзно…
45.
Она рассказала, что в форте сейчас, считая и матросов с "Геснера", почти двести человек. Ход из катакомб ведёт в винный погреб Сен-Тюлип. Сразу за ним — караульное помещение для солдат, а первая дверь направо под лестницей в караулку, это будет склад боеприпасов. Но ящики полные гранатами с "Геснера" стоят совсем не там, а составлены в деревянном сарайчике во дворе форта. Сначала там стояли все ящики, а потом Тацетта
— А ты знаешь, конечно! — хмыкнул Розанчик.
Девочка спокойно посмотрела на него, как на глупого младенца:
— Я, конечно, знаю, потому что они в потайном отсеке, где спрятано оружие на случай бунта. Про эту комнату знали только Неро, Тацетта и я.
— А ну, помоги мне нарисовать план "Геснера", — распорядился Гиацинт.
Он начертил углём большой контур корабля и отмечал на нём маршрут, который прокладывала Омела:
— Сначала, ждётё, когда уйдут все, кроме вахтенных. (Неро соберёт всех в форте вечером, он каждый день говорит о работах на завтра, кому нести вахту и так далее)…
— Когда это будет? — перебил Розанчик.
— Когда вернётся патруль. Они уехали на шлюпке ещё утром, к рыбакам, а вернутся вечером.
— На шлюпке… — прищурился Гиацинт. — Сколько человек?
Омела попробовала сосчитать на пальцах, но сбилась и сердито протянула руку:
— Дай бусы!
Через полминуты она показала их Гиацинту, держа за две бусинки и показывая на отрезок между ними. Он кивнул:
— Ясно, двенадцать. А сколько всего шлюпок на "Геснере".
Омела подняла глаза к потолку:
— Один ялик, одна шлюпка правого борта, одна на корме и та, на которой вернётся патруль…
— Всего четыре лодки, — заключил Розанчик. — Более чем достаточно для погони! Выходит, они нашли ту, на которой ты сбежал, — сказал он Гиацинту.
Омела подтвердила: лодку нашли с проломанным бортом на следующий день и уже починили.
— Где все шлюпки, кроме той, что вернётся вечером? — спросил Розанчик.
— Как, где? — удивилась девочка. — Принайтованы к бортам.
— Значит, на "Геснере"… — паж напряжённо размышлял: — Давай, рассказывай дальше, как туда попасть.
Омела продолжала инструктаж.
— Значит, когда все ушли, обходите корабль и забираетесь в один из портов левого борта, они сейчас совсем над водой. Лучше, на носу, там сразу трап на верхнюю палубу и в каюты. Сначала каюта Неро, потом кают-компания, а потом — моя, где я жила и Тацетта… жил. — (Она вздохнула). — Вот, когда заходите в каюту Неро…
— Ты не мне всё это рассказывай, — Гиацинт рисовал внутренние каюты и лестницу. — Я лично туда не полезу, с моей рукой там делать нечего.
— Я полезу! — заявил Джордано. — Так что там дальше?
— Каюта Неро двухкомнатная: кабинет и спальня, так же как и у нас. Но у нас было две комнаты, моя и…
— Какая комната нужна нам? — перебил Джордано, стараясь отвлечь Омелу от печальных мыслей. Она очнулась:
— Да, значит, заходишь в кабинет, и в одну сторону — дверь в спальню, а в другую — камин.
— Камин слева, дверь справа, посередине стол, — уточнил Гиацинт. — Я был там. За камином дальше в стене ещё одна дверь, это куда?