Подиум
Шрифт:
– Вот и парня ей какого замечательного нашла, – шипела из своего угла Зинка, – а она все кидается.
Несмотря на нервозную обстановку, показ прошел нормально. К концу дня Пономарева замирилась с Кудрявцевой, и та уже не жаловалась на свою горькую судьбу.
Свадебное платье демонстрировала Тамара. Успех был полным. Нина Ивановна окончательно успокоилась.
– А где же ваша красавица Наталья? – спросила у Пономаревой подошедшая Элла Хрусталева.
– Отравилась чем-то и, видно, не долечилась, – хмуро ответила Нина Ивановна. –
– Жа-аль, – протянула редакторша. – Я привезла пробные фотографии. Прелесть! Вот они, взгляните.
Нина Ивановна с постным лицом стала рассматривать снимки.
На каждом из них была Наташа: поворот головы так, поворот головы эдак…
– Хороша все же, мерзавка! – невольно вырвалось у Пономаревой.
Эллу Борисовну сильно разочаровало отсутствие Натальи. Она с сожалением посматривала по сторонам: нет, ни одна из этих моделек Богдановой в подметки не годится. Ни одна!.. В памяти всплыло, как Ида Садчикова расхваливала ей новенькую. Сама Ида сегодня не приехала. Простудилась.
Хрусталева отыскала взглядом Цареву… А, пожалуй, Ида права. Волосы роскошные, хотя это для топ-модели не главное – через год-два после постоянных причесываний самая шикарная грива превращается в мочалку. Среди манекенщиц бытует мнение, что на этой работе обычно портишь нервы и теряешь волосы, причем в первую очередь.
Элла Борисовна продолжала разглядывать Катерину: лицо выразительное, только нервное, громадные зеленые миндалевидные глаза, фигурка отличная – грудь, ноги… Главная редакторша оценивала модельку, как кобылу на ярмарке. Жаль, что вчера не догадалась пощелкать ее для журнала: оригинал-макет уже ушел в производство. Ничего, не последний номер сдала.
Эта Царева никуда не денется.
Чем дольше Элла Борисовна наблюдала за Катей, тем с большей уверенностью думала о том, что девчонка эта действительно интересная. Несомненно, в зеленоглазой красавице что-то было. Фактор «Икс», волшебный фактор «Икс» – то, что способно превратить обычную манекенщицу в супермодель…
Профессионалы на Западе, взглянув на начинающую модельку, могут точно определить, добьется она успеха или нет. Но то на Западе, у нас же все сложнее. Пока пробьешься на столичные подиумы, может случиться все, что угодно… Если еще пробьешься. А скорее всего, даже обладая великолепными данными, можно сгинуть, затеряться, остаться в каком-нибудь провинциальном Доме моды.
Хрусталева, например, вполне искренне сожалела о том, что Наталья Богданова застряла в Доме моды «Подмосковье». У нее есть, считала Элла Борисовна, все необходимые данные, чтобы продвинуться выше. А Катю Цареву пока можно сравнить с закрытой наглухо раковиной. Неизвестно, есть там жемчужина или нет?
Катерина мгновенно почувствовала внимание к своей персоне со стороны главной редакторши. "А этой что от меня надо?" – было написано у нее на лице, когда она обернулась и посмотрела
"А у девицы, оказывается, есть характер! – подумала Элла Борисовна. – Это совсем неплохо".
Катя с трудом дождалась окончания просмотра. Все это время она думала лишь об одном: что случилось с Наташей?
Уйти сразу было нельзя: участие моделек в презентации обязательно. И Катя, как неприкаянная, моталась по залу. Она старалась держаться понезаметнее – не хотелось ни с кем общаться. Тимофей отсутствовал: поругавшись с Ниной Ивановной, он уехал, не дожидаясь окончания показа.
– А вот и наша скромница! – услышала Катя знакомый язвительный голосок.
Наденька, любезничая с Борисом Саватеевым, открыто льнула к нему.
– Скучаем? Скучаем! И Тимофея нет…
Катя неприязненно посмотрела на нее:
– Я тебе мешаю?
– А мне все мешают – понятно? – нехорошо рассмеялась та.
Царева сделала шаг в сторону, но успевшая уже основательно опьянеть манекенщица ухватила ее за руку. Катя попыталась вырваться из цепкого захвата, но не тут-то было.
– Слушай… – Наденька приблизила свое лицо вплотную к лицу Кати. – Не лезь к Борису! Ясно тебе?
– Ты что, совсем сдурела?
Пьяная девица не унималась.
– Я тебя предупредила, – прошипела она. – Потом не обижайся… Скромница!
Катя вырвала наконец свою руку.
– Оставь меня в покое! – резко бросила она.
– Иначе что будет? – нагло улыбалась Наденька, которой сейчас было море по колено.
– Скандал.
Видно, в тоне Катерины присутствовало нечто такое, что заставило образумиться пьяную модельку.
К ним уже спешила Зинка.
– Какая распущенность! – принялась она выговаривать Катерине. – Выяснять отношения на людях… Ты разве не знаешь, что, когда она выпьет, ее лучше не трогать?
– Да я не трогала ее, – искренне возмутилась Катя. – Она сама.
От несправедливости Царева чуть не расплакалась.
К ней подошла Тамара:
– Я ведь тебе уже намекала, чтобы ты держалась от Бориса подальше.
– Я к нему вообще не приближаюсь.
– Ой ли? А вчера на лестнице кто с ним любезничал?
– Он сам подошел. Спросил – я ответила. Он мне тысячу лет не нужен!
Тамара удивленно взглянула на Цареву:
– Да? А мне Надька говорила, что ты ему на шею вешаешься. Проходу не даешь.
– Кто – я?! – У Кати даже голос пропал от возмущения.
– Не ерепенься, – подумав, рассудила Тамара. – С Надькой я поговорю. Она баба вздорная, но отходчивая. Но в темных местах с этим пижоном постарайся не встречаться. От Надежды всего, чего угодно, можно ожидать. – И Тамара царственной походкой удалилась.
Катя с тоской смотрела на веселящихся людей: ей было одиноко и вообще – паршиво… Никто из них не придет на помощь, никто не пожалеет. Здесь до нее никому нет дела. Кроме Наташки.