Подлинная история девочки-сорванца.

Машков Александр Иванович

– Ты не думай, Саш, я сильный! – понял мой взгляд Толик, - Ты думаешь, у нас дома водопровод есть?

– Ты сам воду носишь? – Толик кивнул, - А папа? – Толик засмущался: - Куда ему, с больной ногой…

А я подумала, что у нас в городе немало инвалидов войны, ходят на самодельных неуклюжих протезах, и воду носят, и дрова рубят. У нас дрова рубит мама, и уголь носит, мне не доверяет. Топор, он острый, а уголь – тяжёлый. И воду, в основном, носит мама, и стирает на руках, в субботу, полдня, потому что в субботу у мамы короткий день. Потом мы, ближе к вечеру, идём

в баню, где мама моет нас с Юркой, до глубокой ночи готовит нам еду, штопает прохудившуюся одежду… Иногда и уроки у меня проверяет, но я не такая наглая, чтобы забыть про уроки, хоть в чём-то надо помогать маме! Вот и Юрика по утрам умываю и в садик отвожу.

Вздохнув, я начала собираться по воду, но замерла, глядя на Толика: не брать же его с собой в школьной форме! Обольётся, потом опять гладь ему!

– Подожди, Толька! – сказала я, и вышла во двор. Вовремя. Борька, пыхтя, тащил очередную партию воды.

– Бориска! – позвала я. Борька встал, как вкопанный, недоумённо хлопая глазами.

– Борь, у тебя есть, во что одеть Толика, нам тоже надо воды наносить.

– А ты будешь иногда меня Бориской называть? – поставил условие Борька. Я согласилась, тогда Борька быстро перелил содержимое вёдер в кадушку, и побежал искать одежду. Скоро он вынес линялый лыжный костюм:

– Вот, Саня, держи! Он тёплый, можно сверху ничего не надевать, и так будет жарко! А я тебе тоже помогу!

– Да ты устал уже! Вон как пыхтишь!

– Ничего, в другой раз и вы с Толькой мне поможете!

– Не сомневайся! – радостно ответила я.

На улице было не холодно, и мы, переодевшись с Толькой, в почти одинаковые лыжные костюмы, выглядели как два брата. Я фыркнула и достала из-под шапки свои тощие косички, чтобы меня не приняли за мальчишку.

На колонке была небольшая очередь. Я отдала Толику свои маленькие ведёрки, сама взяла мамины, десятилитровые, с коромыслом, сказав, что буду наливать по половинке, а на коромысле гораздо легче носить. Толик сначала спорил, на что я сказала:

– Смотрел картину «Тихий Дон»? Там мужчины вообще считали за позор для себя, воду носить.

– Дураки, - буркнул Толик, - нашли женское дело, такую тяжесть заставляют девчонок носить!

В душе я была согласна с Толиком.

Когда подошла наша очередь, прибежал Борька:

– Давай, сначала заполним нашу кадушку, потом вашу?! – я огласилась, думая, что Борька уже наносил воды.

Мне налили по половинке вёдер, я подлезла под коромысло, и легко поднялась. Не так уж и тяжело… В следующий раз налью немного больше.

Оказалось, Борька не наполнил и половины своей бочки! Но ничего! Согласились, значит, надо выполнять. Так мы и ходили с ставшими уже тяжелеными вёдрами, пока не заполнили Борькину, и мою, кадушки. У нас была почти пустая, ещё одна, но сил уже не осталось, и мы, потные, пошли домой.

Переодевшись, Борька попросился к нам.

– Ты нам не мешай, Борька, - сказала я, - Нам ещё уроки делать.

– Я тихонько, - пообещал Борька. И правда, сидел он тихо, пока не нашёл Юркины игрушки. Тогда он стал катать по полу деревянные машинки, забываясь

и грохоча. Сначала я хотела возмутиться, но, глядя на довольное и сосредоточенное Борькино лицо, не стала портить ему настроение: мальчишки всегда мальчишки, что маленькие, что большие. Десятилетний Борька нисколько не отличается от четырёхлетнего Юрика.

Сделав все домашние задания, я спросила у Борьки, сделал ли он свои уроки.

– Нам не задавали, - спокойно ответил он.

– Смотри, Борька, - сказала я, - с двоечниками и врунами я не играю!

– Не вру я… - неуверенно ответил сосед, неохотно убирая Юркины игрушки в коробку, - Мне пора.

Борька ушёл, и скоро пришла мама с Юриком.

– Ну, как у тебя дела, дочка? - поинтересовалась мама.

– Нормальные у меня дела, - ответила я. Было собрание, меня оправдали, а Витьку исключили из пионеров на месяц, - мама даже замерла:

– Надо же!

– Да. За меня весь класс заступился, а Димка с Серёжкой сказали, что девочек обижать нельзя.

– Какие молодцы! Только ты не зазнайся, а то будешь разбивать теперь всем носы, и говорить, что ты девочка, и всегда права!

– Ну что ты, мамочка!

– Вы покушали?

– Да, мы съели, всё, что оставалось, но ещё не ужинали.

– Сейчас что-нибудь приготовлю.

Я вернулась в свою комнату. Толик читал «Пылающий остров», а Юрик забрался под кровать, вынимая оттуда игрушки.

– Толик! – вспомнила я, - Ты, когда ходишь в баню?

– А что? – насторожился Толик.

– Мужские дни среда и четверг?

– Да…

– Да вот, думаю, может, нашего мужика с тобой отправить?

«Мужик» ничего не сказал, Толик, тоже.

– Да, - подумав, решила я, - не доверю я тебе, наверно, это существо.

– Я не существо! – донеслось снизу.

– А кто ты?

– Я мальчик, - засопел Юрик.

– Ты, мальчик, пойдёшь с мальчиком Толей в баню?

– Нет. Я с тобой.

– Я же девочка.

– С тобой лучше, даже лучше, чем с мамой, - я засмеялась, а Толик, покраснев, сказал, что они, наверно, с папой пойдут, если… Что «если», Толик не уточнил, но я и так поняла, что он имеет ввиду, и решила, что обязательно схожу к ним домой, поговорю с папой Толика. Человек он, или кто? Тем более, папа. Я вспомнила своего папу, и в груди стало тепло: милый папа, как я тебя люблю, как скучаю! Хоть бы отпустили тебя на Новый Год!

Мама пригласила нас на ужин, отварив рисовую кашу на молоке. Сладкую! Мы ели, наперегонки, Юрик даже чавкал. Хороший у меня братик, не капризный.

А вот Толик что-то не торопился домой.

– Мама! – вспомнила я, - Мы воды натаскали, с Толиком. Правда, только одну кадушку, больше сил не хватило, нам Борька помог!

– Какие молодцы! – порадовалась мама, - Только ты, Саша, тяжелое не носи, рано тебе ещё, надорвёшься, всю жизнь болеть будешь.

– Я по полведёрка, и на коромысле, не тяжело, только ходить много приходится, потому и устали.

– Умницы. А ты, Толя, что загрустил? – Толик отвернулся, но я заметила, как у него подозрительно заблестели глаза.