Подлунный квест
Шрифт:
— А если бы укусил? — в звенящей тишине хмыкнул Вильгельм фон Функ.
— Исключено, — покачала рыжей шевелюрой штабс-ротмистр. — Тот, кто вложил программу, всегда может ее изъять. Другое дело, что если по нашим и европейским традициям доступ к центру управления големом осуществляется через рот, то на востоке все несколько… скажем так, вариативнее.
— Неужели, через… — начал было кто-то — кажется, Гончаров.
— Вернемся к теме свитков, — прервала его, не позволив увести разговор в сторону, Поклонская. — Да будет вам известно, что для программирования — как, собственно, и изготовления — големов совершенно не обязательно быть сильным магом — как я уже упомянула, Лев бен Бецалель являлся всего лишь мастеровым. Тем не менее, здесь требуются
— Хм, почему бы и нет? — откликнулась Инна Змаевич.
— А вот сейчас мы сие и проверим, — улыбнулась Ирина Викторовна.
Откуда-то справа к нашим скамьям устремилась стайка писчих перьев, слева — косяк чистых листов пергамента.
— Ваша задача: поручить голему расчистить от снега дорожку, ведущую от казарм к восемнадцатому чертогу, — объявила штабс-ротмистр. — Вместо обычной техники письма используйте следующую пальцевую комбинацию, — Поклонская свела кончики указательного и безымянного пальцев, средний скрючила, мизинец отвела в сторону, а подушечку большого прижала к ладони. — С непривычки, возможно, не у всех сразу выйдет аккуратно — если что, попросите запасной пергамент, — продолжила она. — Формулировки выберете на собственное усмотрение — если все пойдет, как надо, вы сердцем почувствуете, что и как написать. Это ощущение трудно с чем-то перепутать, так что не ошибетесь. Но если вдруг его не поймаете — не огорчайтесь: тогда просто создайте четкую пошаговую инструкцию, сие тоже сработает. Как закончите — поставьте на пергамент свою метку и сдайте результат мне. А я нынче же вечером пропущу все ваши свитки через голема. Авторы трех лучших работ получат по дюжине призовых баллов. Все ясно?
Курс ответил подтверждающим мычанием.
— Тогда приступайте! — распорядилась Ирина Викторовна.
Глава 5
в которой я берусь за одну проблему,
нежданно решаю другую и сталкиваюсь с третьей
С программой для глиняного истукана я разделался одним из первых — вышло достаточно коротко и, как мне показалось, по-своему красиво. Не скажу, что прям вот сердцем почувствовал обещанный Поклонской прилив вдохновения, но перо у меня и впрямь скользило по пергаменту быстро и ловко. Самое трудное было — не наляпать глупых ошибок, от которых так предостерегала штабс-ротмистр: глаголицу я за время учебы худо-бедно освоил, но безупречной грамотностью похвастаться, увы, пока не мог. Из-за этого приходилось подбирать слова и выражения, в правописании которых я был более или менее уверен — что, конечно, процесс притормаживало.
Но даже несмотря на это, как уже было сказано, работу Ирине Викторовне я сдал раньше многих других. Может, у меня и впрямь талант к программированию этих гоблинов? То бишь, големов? Ну, должен же быть хоть какой-то, раз с целительством не сложилось!
Тех, кто «отстрелялся», Поклонская с занятия сразу же отпускала. Я хотел было, не медля, двинуть к Светке в лазарет, но Милана, знавшая о моих планах, буквально поймала меня за рукав кителя и попросила ее подождать — чтобы навестить Каратову вместе. Сама она еще вовсю корпела над своим пергаментом, кажется, успев даже забраковать пару черновиков. Не она одна, кстати: перед Инной Змаевич, например, валялись на полу целых три отвергнутых и крест-накрест перечеркнутых наброска — не факт, правда, что все ее.
Терять время мне
В общем, в лазарет в итоге мы отправились почти всей американской командой — для полного комплекта не хватало лишь Терезы, разделавшейся с программкой еще раньше моего и успевшей из зала благополучно свалить.
Впрочем, отправиться-то мы отправились, но на месте нас подстерегал нежданный облом. Не успели мы, весело переговариваясь и посмеиваясь, ввалиться толпой в больничную прихожую, как наперерез нам, словно крылатая ковидла на жертву, метнулась милейшая Лариса Георгиевна:
— Куда?! — перегородив проход свой широкой фигурой, прошипела она — почему-то вполголоса. — А ну назад!
— Простите? — недоуменно вскинула голову Милана.
— Быстро! Чтобы и следа вашего тут не было! — грозно прошептала целительница, настойчиво оттесняя нас к дверям.
— В чем дело? — выразительно вздернула брови уже Златка. — Мы хотели навестить пациентку!
— Светлану Каратову, — пояснил я — хотя это, по идее, было и так ясно.
— Нельзя! — неистово вращая глазами, заявила Лариса Георгиевна. — Комиссия у нее сейчас! Из Петрополиса сам академик Прозоров прибыл! И два университетских профессора с ним! Не хватало еще, чтобы они на вас наткнулись — решат, что у нас здесь не приличный лазарет, а проходной двор! Сгиньте, ну?! После придете, когда большие люди разъедутся!
— А что такого случится, если сии большие люди узнают, что пациентку навещают заботливые друзья? — запальчиво поинтересовалась Златка.
— Обзавидуются, наверное, — опередив с ответом целительницу, хмыкнула Воронцова. — Ладно, похоже, мы тут и впрямь не вовремя. Уходим.
Может быть, я и не был готов вот так вот взять и сдаться, но спереди на меня могучей грудью надвинулась Лариса Георгиевна, сзади требовательно потянули за хлястик шинели — не то Милана, не то Машка — и, махнув рукой, я вместе с друзьями отступил на улицу.
— Вообще, сие неправильно, — возмущенно проговорила Златка уже за порогом. — А если бы кому-то из нас требовалась помощь целителя? Она даже не уточнила — сразу гнать!
— Наверное, с первого взгляда поняла, что мы здоровы, как собаки, — предположил Ясухару.
— Почему собаки? — спросила Муравьева.
— У нас так говорят. Наверное, потому что иероглифы «здоровый» и «собака» читаются одинаково [1] .
— Как вы там, бедные, только живете с этими своими иероглифами? — усмехнулась Милана.
1
С чтением иероглифов это и в нашем мире примерно так. Но вот символом крепкого здоровья у «наших» японцев собака, вроде бы, не является…
— Как на вулкане, — совершенно серьезно ответил Ясухару. — Иероглифы же — суть чистая магия. Чуть недоглядел — и извержение!
— А если еще учесть, что у вас там и впрямь полно вулканов… — протянула Воронцова.
— Видела бы ты, какие из них лезут с лавой чудовища! — не то похвастался, не то пожаловался на судьбу Тоётоми.
Нежданно освободившимся временем я решил распорядиться с толком: заняться наконец пресловутой курсовой работой. И, вернувшись в казарму, даже засел за книжки по целительству — помимо той, о реабилитации холопов, еще с полдюжины я позаимствовал у запасливого Сколкова. Однако первая же фраза, за которую зацепился мой взгляд при просмотре оглавления наугад выбранного фолианта, бесцеремонно направила мои мысли прочь от сухой теории.