Подмена: тёмный близнец мужа
Шрифт:
Она кроткая, всегда подчиняется отцу. Папа это ценит, но они бы не жили вместе, если бы всё было по другому. Отец по-настоящему властный мужик, но не жестокий.
— Она смирится. Стас этот имел на неё сильное влияние. Первая любовь, школьная. Не зверь же я. Всё понимаю. Но также знаю я таких людей как он и его семья, — продолжает отец.
— Он способный парень. Трудолюбивый, — твердит мама, а я горько улыбаюсь, видя, что она скорее всего до последнего уговаривала отца отказаться от затеи выдачи меня замуж против воли, только разговоры эти ни
— Ты в какой реальности живёшь, — отцу видимо надоедают эти разговоры, — трудолюбивый, работоспособный. Сделка принесла нам не только слияние капиталов двух богатых семей, она спасла мой бизнес от разорения.
Ответ папы как гром среди ясного неба. Я не знала об этом. Мама молчит, я не вижу выражение её лица, поэтому судить о том знала она или нет, какие эмоции при этом испытывает, я не могу.
— Я не позволю, чтобы ты или она когда-либо в чём-либо нуждались, — твёрдо прибавляет папа как будто и самого себя уговаривает.
Я не выдерживаю и появляюсь перед родителями, игнорируя их, устремляюсь вверх по лестнице.
— Настя, — зовёт мама, — Степан сказал, что тебе плохо и что ты идёшь спать. Он уехал, сказал, что ненадолго. У тебя голова разболелась?
— Ага, — притормаживаю я, — чудесная свадьба, пап, да? У невесты горло болит, — показываю на кровоподтёки на шее, — а жених сбежал. Зато у тебя, пап, сделка в шоколаде. Да, папуль? А Степан пусть разобьётся, я прям желаю ему этого, — и смеюсь так, что мама бледнеет.
— Настя! — вызверивается отец, — ну-ка, спустись-ка сюда.
— Муж мне велел отдыхать, — спокойно проговариваю я и забегаю к себе в комнату.
Отец не спешит следом, видимо, мама взяла на себя весь удар. Мне его ещё не хватает. Скидываю с себя наряд невесты, оставаясь обнажённой. Встаю под тугие прямые нити душа и смываю с себя то, что Степану удалось мне внушить сегодня. Я впервые ощущаю жгучую ненависть к человеку. На уровне инстинктов. Где-то в самом древнем фрагменте головного мозга.
После душа мысли приходят в порядок. И я решаюсь бежать. Мне всё равно, что будет дальше. Я выполнила всё, что просил мой отец. Детей я этому садисту рожать не намерена. Я не лягу с ним в постель. Никогда. Лучше пусть придушит.
Натягиваю на уже сухое тело джинсы, туго обтянувшие мои ноги и ягодицы и белую футболку. Вытащила спортивную сумку. Собираю всё самое необходимое. Сниму наличку, которой бы мне хватило на первое время. Жить напрошусь в общагу. Работать пойду в свободное от учёбы время. Живут же люди. Только не это всё.
— Настя! Что ты задумала? — за спиной раздаётся голос мамы.
Я вздрагиваю оборачиваясь к ней.
— Я не могу, мам, нет. Я не останусь. И не буду ласковой кошечкой с тем, кто такое творит, — я показываю ей шею.
В глазах мамы отражается ужас.
— Настя… — ей нечего добавить.
— Не уговаривай меня, я решила, — отвечаю я и застёгиваю замок сумки, — я буду замужем. Степан женат. Сделка состоялась.
— Настя…
— Хочешь мне про детей сказать? Вот пусть папа их и делает.
Раздаётся звонок на моём мобильном. Номер мне незнаком. Стационарный. Даже любопытно стало.
Беру трубку:
— Алло.
— Анастасия Фёдоровна Орлова? — вопрошают.
Как неприятно царапает меня звучащая рядом с моим именем и отчеством фамилия ненавистного мне мужа.
— Д-да, — неуверенно проговариваю в трубку.
Следующая фраза кидает меня в целый спектр противоположных друг другу эмоций.
Глава 9
Спокойно вхожу в серое здание областной больницы. Приёмное отделение. Внутри слегка обшарпанные стены как и в любом региональном лечебном заведении. Ловлю медсестру и она мне объясняет, где находится травматологическое отделение.
Для меня находится здесь удивительно, потому что я не привыкла к статусу жены. Потому что мне омерзительна сама мысль что теперь я принадлежу человеку, которого до ужаса боюсь, которого смогу со временем возненавидеть. Степан недвусмысленно дал понять, какой он хочет видеть свою жену. Забитой, не имеющей своего мнения и права на счастье, женщину.
Мне было страшно представить себе, что будет с ним в постели. В каком ужасе будут зачаты наши дети. Не думаю, что он будет нежным…
Отвлекаюсь от своих мыслей. Быстро нахожу тех, кого ищу.
Подходя к родителям Орлова, я буквально заставляю себя не улыбаться, хотя уголки губ и тянутся вверх. И в то же время я испытываю вину. Нельзя радоваться чужому горю. Он садист и урод, но всё же не заслуживает такого. Да к тому же я вспомнила как мимоходом пожелала ему смерти. Мне стыдно за такое, но в то же время я бы хотела, чтобы его не стало…
Отец и мать Степана обнимают друг друга. Они смотрят на меня с чувством глубокой печали. Лицемеры! Какие же они лицемеры… Они прекрасно знают, что мне плевать что с моим мужем. Я нужна здесь для проформы, заполнить документы и говорить с доктором.
— Врач ещё не выходил? — спрашиваю я из вежливости, оглядываясь по сторонам, и тут же спохватываясь, интересуюсь, — как Степан?
— Врач скоро будет, — тихо проговаривает моя свекровь, а у самой глаза на мокром месте, хотя она явно под воздействием какого-то успокоительного.
Скулы на лице свёкра ходят ходуном.
— Врача сказал, что трогать его нельзя, иначе перевёз бы уже давно, — запинается и с презрением обводит холл больницы взглядом, — отсюда.
Отвешиваю лёгкий кивок, но не могу с ним согласиться. В таких больницах и работают по-настоящему талантливые доктора: практики много, случаи бывают разные, вот опыта и понаберёшься. Я брала интервью у врачей в качестве курсовой на первом курсе, да так въехала в эту работу, что почти месяц ездила с фельдшерами на скорой по адресам. Уставала сильно, но зато интервью вышло искренним, как говорится от того, кто «в теме».