Подозреваемые
Шрифт:
— Не можешь заснуть?
Он опустил глаза и взглянул на нее.
— Думаю.
— Хочешь заняться любовью?
— Нет настроения.
Она села, прикрыв грудь простыней.
— Что случилось, Тони?
— Я не свободен. Я больше не свободен. Могу я ходить или нет, зависит от этой кучи фибергласа. Могу я трахаться или нет, зависит от тебя.
— Я настолько ужасна?
— Ужасна? Ты совсем не такая. Ты милая, понимающая женщина, но…
— Но?
— Мне надо больше. Мне нужен кто-то, чтобы любить. Делить с ней судьбу, вместе стареть.
Она посмотрела на свои колени и увидела лишь их
— Мы все хотим быть любимыми, Тони, но мы должны жить с тем, что имеем. Некоторые люди утоляют страсть с домашними животными. Я нашла себя с инвалидами, которые так нуждаются во мне. — Она прильнула головой к его плечу. — Будь я на твоем месте, приударила бы за Джейн Стомер. Сделай вид, будто вы только что познакомились. Женщинам нравится, когда их добиваются, поверь мне. Пошли ей цветы. Каждая женщина любит цветы.
— Я видел Джейн в грешном сне. Он был настолько реальным, что я, помнится, даже спросил себя, сплю я или нет. Я кончил во сне.
— Может быть, это добрый знак. Может, ты наконец совладал со своей напастью.
— Но почему тогда я чувствую себя так отвратительно?
— Ты обязательно будешь чувствовать себя сначала гадко и только потом хорошо. Я не знаю, почему это так, но это так.
— Еще я понял, насколько стал зависеть от тебя. Как будто я нуждаюсь в тебе, как в дозе допинга, которая исцелит меня как мужчину и поможет мне прожить еще один день.
— Каждый иногда нуждается в друге, — сказала Салли, обнимая его.
— Мне пора вставать на ноги без чьей-то помощи. Я должен попробовать собраться с силами. Ты понимаешь это, Салли?
— Да, понимаю. Я хочу, чтобы ты знал, что я всегда буду здесь, если понадоблюсь тебе. — Она поцеловала его. — Я хочу заниматься с тобой любовью, Тони.
— Я правда не в настроении.
Она провела ладонью по его телу сверху вниз.
— Посмотрим, можно ли это исправить.
Глава 21
Теплый, ласковый бриз, напоенный благоуханием лета, втекал в распахнутые окна 93-го участка. Детективы были заняты обычной утренней работой: проверяли почтовые ящики со служебной почтой, судебные повестки, изменения в заданиях, читали любовные письма. Лью Броуди позвонил с дежурства по городу и сообщил, что поставил человека наблюдать за домом тетки Линды Циммерман на Саттон-Плейс.
Хиггинс уже подмела комнату в участке и, опершись на щетку, задумчиво смотрела на ящики с картотекой. Потом прислонила щетку к столу и подошла к ящику с надписью: «Личные документы». Достала двадцать восьмой формуляр и заполнила анкетные данные и заявление на отпуск. Оставив пространство для числа, она расписалась на формуляре, вытащила папку, Открыла ее и записала имя, адрес и телефон Валери Кларксон на первой свободной строке. Между страницами она вложила свой двадцать восьмой формуляр и закрыла папку.
Отходя от картотеки, Хиггинс заметила, что Скэнлон внимательно смотрит на нее.
— У каждого своя жизнь, Лу.
— Согласен, — сказал Скэнлон, бросая свой рапорт в корзину.
Говард Кристофер сидел в углу и смотрел по телевизору «Утреннее шоу», чашка с чаем стояла у него на коленях. Скэнлон спросил его, почему отсутствует Крошка Биафра.
— Он уже в пути, только что звонил и сказал, что опоздает, поскольку отвозит дочь на уроки танца.
Скэнлону
— Мы вот-вот арестуем его, — смеясь, заявил Фейбл.
Скэнлон положил трубку. Вдруг вспомнил о совете Салли де
Несто поухаживать за Джейн Стомер и послать ей цветы. Он взял трубку и позвонил Фрэнку Рандаццо, цветочнику на северном краю территории их участка. Тот обеспечивал цветами весь район.
Когда Рандаццо взял трубку, Скэнлон сказал по-итальянски:
— Привет, Фрэнк, это Тони Скэнлон из бригады детективов. Как поживаешь? Как семья? Все хорошо? Не в службу, а в дружбу, пошли дюжину роз синьорите Джейн Стомер из конторы генерального прокурора, Центральная, 100, и Судебная площадь. Приложи записку: «С любовью, Скэнлон». Спасибо, Фрэнк, пока.
Скэнлон положил трубку и увидел Крошку Биафра, стоявшего на пороге и наблюдавшего за ним. Детектив с важным видом подошел к столу.
— У меня кое-что появилось.
— Давай. Слушаю.
— Моя жена помешана на всякой ерунде, якобы способствующей объединению семьи, и поэтому любит заводить нудные разговоры за ужином. Прошлым вечером, пока я накладывал себе картофельное пюре из кастрюли и рассказывал, что мы с Кристофером обошли все магазины, торгующие гримом, и ничего не добились, моя жена, резавшая баранину, отложила нож и вилку, посмотрела мне в глаза и сказала — спокойно, как удав: «Загляни к Бобу Брауну на Западную Сорок девятую улицу».
— Кто такой Боб Браун?
— Он владелец театрального магазина, выполняющего заказы по почте, продает грим и дает напрокат реквизиты и костюмы театрам и школам.
— Разве его не было в списке магазинов грима, который я вам дал?
— Нет. Браун не числится в разделе «Театральный грим», а проходит по разделу косметики и париков.
Скэнлон хлопнул себя по лбу. Крошка Биафра продолжал:
— Моя жена — школьная учительница, вот откуда она знает про Брауна. Ее школа получает от него сценический реквизит. — Он пригладил волосы. — Тогда я вспомнил, как ты говорил, будто узнал от Гретты Полчински, что миссис Галлахер когда-то работала учительницей. В общем, я отвез дочь в школу и позвонил Брауну.
— И?
— Он нас ждет.
Скэнлон встал из-за стола. Зазвонил телефон. Скэнлон долго колебался, глядя на аппарат, потом поднял трубку.
— Говорит Томас Тиббс, свидетель, который видел убийцу, когда тот убегал из лавки.
«Он же женатый банкир из Скарсдэйла, который спит с Сигрид Торссен», — подумал Скэнлон.
— Я помню вас, мистер Тиббс.
— Лейтенант, помните, я рассказывал вам, что было нечто странное в том, как убийца бежал к фургону, а я не мог точно сказать, что именно?