Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс)
Шрифт:
Канцтоварами ведала Ирэна, получить у нее пузырек с тушью было очень нелегко, приходилось всякий раз выслушивать лекцию о необходимости экономного обращения с тушью. Будто мы ее выпивали или выливали за окно… Лешек опять работал над какой-то абстрактной картиной, приколов большой лист бумаги к чертежной доске. Работа помогала ему думать. Ловко орудуя мягким карандашом, он первым отозвался на абстрактный же вопрос Януша:
— Надо подумать. Дело серьезное, это вам не хиханьки да хаханьки. Может, у нас завелся маньяк. Начал с Тадеуша, а потом и остальных
— Предлагаю идти путем исключения, — сказал Янек, досыпая в чернильницу еще немного графита.
— Надеюсь, вы помните — у меня алиби? — на всякий случай напомнила я коллегам. — С момента появления Тадеуша в нашей комнате и до выхода Януша я не вставала со стула. Думаю, милиция установит этот факт со всей очевидностью. Я верю народной власти. А теперь, панове, думаем, думаем. Лешек предложил очень умный метод.
— Откровенно говоря, я верю, что это не ты, — поддержал меня Януш. — Сколько тебе оставался еще должен покойный?
— Пять с половиной кусков. Могу теперь поставить на них крест.
— Можешь, можешь. Хоть ты и взбалмошная баба, но не до такой же степени, чтобы распрощаться с собственными денежками. Нет, его убила не ты, поверь мне!
— Верю. Значит, меня исключаем. Пошли дальше. С кого начнем?
— Давайте по комнатам, — внес Янек новое предложение. — Я не убивал!
— Любой дурак так скажет, — проворчал Лешек — Ты докажи!
— В Народной Польше доказывать надо вину, а не невиновность!
— А я говорю — ты! И что тогда?
— Янек, ради бога, докажи, что это не ты! Так хочется верить в тебя!
— Не могу, — беспомощно произнес Янек, подумав. — Я ведь выходил из комнаты.
— Ну и что? Все выходили. И Лешек, и Януш…
— Постойте. Давайте для начала постараемся припомнить, когда именно каждый из нас выходил и что из этого следует.
Напрягая память, мы честно старались припомнить все свои действия, и тут поистине бесценную помощь оказало радио. Януш поднялся с места при словах «…помещения для свиного поголовья», машинально переключив приемник на другую волну. Лешек выходил из комнаты под звуки песни Ирэны Сантор, а когда вернулся, к радиоприемникам приглашали учеников шестых и седьмых классов. Янек прослушал всю Ирэну Сантор, зато концерт Фогга пропустил целиком. Поскольку у нас была газета с программой радио на сегодняшний день, мы без труда вычислили график передвижения по конторе наших коллег.
И оказалось, у всех троих были шансы прикончить Тадеуша.
Янек честно признал:
— Собственно, из нас троих только Лешек мог бы еще как-то оправдаться. Он опоздал на работу, не участвовал в обсуждении твоей бредовой повести и не был знаком с ее реалиями.
— А что? — заинтересовался Лешек — Все так точно совпадает?
— Тютелька в тютельку! — подтвердил Януш. — Говорю тебе, все до мелочей сходится, будто она сама при этом присутствовала.
Лешек с уважением посмотрел на меня. Теперь этот уставился! Я поспешила перевести разговор:
— Ну ладно, итак,
Коллеги задумались. Потом стали высказываться:
— Кто знает? С виду-то он такой вежливый, мамин сыночек, мухи не обидит, а в глубине души, может, хладнокровный убийца…
— Знаете, я бы не удивился… Вот только почему он? Какие у него могут быть мотивы?
— А ты его хорошо знаешь? То-то и оно. Скрытный. Никто не знает, чем он занимается…
— …в нерабочее время. Потому как в мотивы, связанные с нашей работой, я не верю. Вот если у них были… если они общались в личном плане…
— А ты поручишься, что не общались?
— А ты поручишься, что общались?
— Минутку, — прервал дискуссию Януш. — Минутку. — Он закрыл глаза и сжал руками голову, стараясь что-то вспомнить. — Что-то у меня в голове такое шевелится…
— Может, вши? — забеспокоился Янек.
— Погоди, не сбивай… Что-то такое мелькнуло… Вроде я где-то видел их вместе, и не в нашей мастерской, и не в рабочее время… Никак не могу вспомнить.
— А ты напрягись, это важно.
— Почему важно? Что с того, что я их видел вместе в городе? Это уголовно наказуемо?
Подняв голову, Януш посмотрел на меня, а я уже давно не отрываясь смотрела на него. Голову даю на отсечение, что оба мы думали об одном и том же. Об одной очень неприятной вещи, о которой ни Лешек, ни Янек не знали.
— Маловероятно, — ответила я на немой вопрос Януша. Тот с сомнением покачал головой:
— Черт его знает. Вот за него я бы не поручился…
— Ну и хорошо, есть четвертый кандидат в подозреваемые, — с удовлетворением констатировал Янек. — Кто следующий? Если сверху, то Збигнев.
— Вот если бы там лежал труп пани Иоанны, — мечтательно начал Лешек и даже помолчал, явно наслаждаясь этой мыслью, — если бы там лежал…
— …труп пани Иоанны, — нетерпеливо подсказал Янек.
— …то я бы под присягой показал, что это дело рук Збигнева.
— Исключено! — возразил Януш. — Если бы убил Збигнев, он бы сам в этом признался. Вы знаете главного инженера. Это такой человек, что под горячую руку готов передушить весь персонал мастерской, но потом сам бы явился в милицию с повинной. Нет, не он. Это я вам говорю!
— Не забудьте о ребенке, — напомнила я.
— О каком ребенке?
— О ребенке Збышека. Ведь такой человек, как Збышек, ни за что не допустит, чтобы его ребенок жил с клеймом сына убийцы.
— Что ты этим хочешь сказать? Збигнев действительно такого не допустит, ты права. Только вот чего именно | не допустит — не убьет или не признается?
Обсуждение кандидатуры Збигнева вызвало бурную дискуссию, после которой мы все-таки оставили ее в списке, хотя и не придумали ни одного мало-мальски логичного мотива удушения им Тадеуша. Однако горячий, взрывной темперамент нашего главного инженера позволял предполагать, что убийство подчиненного он мог совершить в состоянии аффекта.