Подпольный Алхимик 2
Шрифт:
— Да ты шутишь, что ли?! Я ошарашен, но совершенно, абсолютно, категорически счастлив, девочка моя!
Я подхватил графиню и закружил по комнате. Я все еще не мог уместить новость в сознании, но я искренне чувствовал себя сейчас счастливейшим мужчиной во всех мирах.
Сегодня мне приснился отец, что случалось… почти никогда. Мой настоящий отец — отец Акрама из Джамалона.
Его не стало, когда мне было десять. Зарезали ночью, стащив все сбережения нашей семьи. Мать ненадолго пережила его. Мы с сестрой жили то у тетки, то у знакомого отца, то в доме сирот. Образ матери постепенно изгладился
Но вот отец явился ко мне под покровом ночи, бледным призраком моего беспокойного сна.
— Отец? — Я протянул руку, хотя даже во сне понимал, что не сумею прикоснуться к нему.
— Мне было больно видеть, Акрам… как ты проливаешь кровь невинных. — Его взгляд и голос были полны печали и боли, а не ярости, но эти печаль и боль отца были для меня куда более невыносимой карой за содеянное зло.
— Я знаю, отец… прости меня.
— Не у меня проси прощения.
— У мертвецов его просить уже поздно…
— Остались их семьи. И помни, что порой делами можно сказать «прости» куда лучше, нежели словами.
Его облик растаял, когда в мой сон пробился первый рассветный луч.
Сон не давал мне покоя.
— Ты не заболел, Аксель, дорогой? — спросила Эйва за завтраком.
— Нет, я просто… беспокойно спал. Как ты себя чувствуешь, милая?
— Сегодня не тошнило, — радостно ответила супруга.
Графиню последние пару недель мучил токсикоз. И за эти дни я в полной мере узнал, что такое быть мужем беременной жены, настроение которой меняется с такой скоростью, что ты даже не успеваешь понять, что же конкретно для нее не так и что нужно сделать, чтобы было так. О, нет, я вовсе не жалуюсь на Эйву. Мне непривычно видеть свою возлюбленную такой капризной, но она все равно очаровательна и любима мной.
После завтрака я отправился в кабинет. Посидел несколько минут, размышляя. Затем набрал номер Ранда.
— Дружище, мне нужна информация. Помнишь, что произошло в баре Хара?
— Такое не забудешь, граф.
— Так вот, мне нужны имена всех, чьи родные отравились и умерли в ту ночь. Сможешь достать?
— Попробую. Потребуется время.
Я поблагодарил его и повесил трубку.
Ранд принес мне имена спустя несколько дней.
Я назначил встречу Виктору Форсбергу.
— Моя просьба к вам весьма… деликатная. Вот список людей, — я протянул ему лист бумаги, — которым я хочу помочь — но так, чтобы они этого не знали. Я хочу остаться инкогнито. Разузнайте об этих людях все: быть может, кому нужна медицинская помощь, денежная… любая, в общем. — Я встал, чтобы уйти.
— Кто все эти люди, граф Ульберг? — спросил юрист, пробегаясь глазами по списку.
— Те, кому я крупно задолжал.
Форсберг
— Граф, мне удалось найти семьи некоторых, умерших в том баре, который объединяет всех этих людей из списка. Но многие были одиноки. Одинокий старик, сирота без родных, холостяки… У одного были родители, но покончили с собой, когда их сын умер, отравившись в баре дешевым алкоголем. У пятого была жена, но она после смерти мужа вышла замуж за богача и, судя по всему, процветает. У некоторых остались родители, дети, жены или братья-сестры. По большому счету, это люди не сильно богатые. Одному пожилому человеку, потерявшему в том баре сына, требуется срочная операция на сердце, иначе он умрет.
— Оплати его операцию. Перешли на счет клиники необходимую сумму. Но помни — помощь должна быть тайной.
— Да, граф. Еще один погряз в долгах, за ним охотятся кредиторы, грозятся убить его.
— Закрой все его долги.
— У одного из мужчин, который также отравился в том баре, осталась молодая беременная жена. Без средств к существованию. Она уже родила, но они живут в какой-то каморке и голодают.
— Сними им приличное жилье и переводи на счет женщины ежемесячно двести тысяч крон.
— Будет сделано, граф. Почему вы хотите помогать этим людям, господин Ульберг.
— Так я прошу у них прощения.
Ранд ворвался в мой кабинет. Обычно мой водитель и, в общем-то, главный помощник во многих делах бывал сдержан, но сейчас его лицо сковал ужас. Я не сразу заметил, что пиджак на его плече порван, и под ним виднеется кровоточащая рана.
— Что случилось? — спросил я, чувствуя, как покрываюсь ледяным потом от страха.
Ранд и еще два телохранителя отвозили Эйву в клинику Бергов, чтобы проверить здоровье ее и малыша.
— Они убили телохранителей и похитили госпожу, граф!
— Кто? — встал я, до крови впиваясь ногтями в ладони.
— Не знаю их. Прямо у ворот клиники. Их было пятеро, два мага. Простите меня, граф…
— Викар Нильсон, — тихо сказал я, с трудом заставляя себя не разнести все вокруг.
Тео привез меня к особняку Нильсонов. Ранд отправился в клинику зашивать рану.
— Граф, мне идти с вами? — спросил Тео.
— Нет. Мне нельзя злить его.
Меня пропустили сразу же, узнав, кто я.
Проводили в кабинет хозяина дома.
— Вы очень оперативно среагировали, граф Ульберг, — уголками губ улыбнулся Нильсон.
Он восседал за своим столом все такой же статный, невозмутимый и непоколебимый, как и в первый мой визит.
— Что мне сделать, чтобы вы отпустили мою супругу? — спросил я, все душевные силы направив на поддержание спокойствия в себе.
— О, граф! — Нильсон поднялся и, вытащив из шкафа бутылку виски, плеснул себе и мне. — Выпьете со мной?
— Верните мне мою жену.
Нильсон отпил из своего стакана — медленно и со смакованием.
— Вы больше никогда не увидите вашу жену, Аксель.
— Я согласен на все ваши условия, — возразил я.
— Понимаете ли, в чем дело… — Нильсон плеснул себе еще виски и убрал бутылку обратно в шкаф. — Мне от вас ничего не нужно. Были времена, когда вы могли со мной договориться, но вы упустили свой шанс. Точнее сказать, упускали его множество раз. Теперь поздно договариваться.
— Никогда не поздно. Скажите мне, что вы хотите, и я это сделаю.