Подруга детства
Шрифт:
Дородный рокотал глухо и грозно, как затихающая в отдалении гроза.
— …Поработаешь секретарем у Майлса, ничего с тобой не будет, а уж Майлс за тобой приглядит. И не смей возражать, ты понял? Я в последний раз заплатил твои долги, клянусь.
— Но, папа…
— Папа! Я уже тридцать два года твой папа! К сожалению. Это все Урсулино воспитание, в нашем роду идиотов не было. Это же надо — даже жениться толком не смог! Муж миллионерши!
— Папа!
— Морис, я в последний раз тебя предупреждаю: если ты не удержишься на службе — вышибу из дома. И не позволю матери
— А что я буду делать?
— Ходить на работу. Понимаю, для тебя это внове, но всегда приходится с чего-то начинать.
— Майлс сказал, к восьми утра, но это же нереально…
— Реально, если ложиться не в семь, а чуть раньше. Кроме того, о ночных клубах можешь забыть.
— Папа!
— И никаких Стелл! Я заплатил бешеные деньги, чтобы эта история не попала в газеты. Ты — идиот, Морис, и твое место — в секретарях. Ты будешь ходить на службу и получать гроши, пока я не увижу, что ты начал справляться. Думаю, годика через три-четыре мы подумаем о должности референта. Да, на первое время тебе будут платить пятьсот долларов в неделю…
— Элли, вот вам носки.
— Как вы это делаете, Дебби? На моей памяти вы связали уже сотню пар.
— Я их рассылаю подружкам. Близнецов обеспечила на пять лет вперед. Дейзи любит читать на крылечке, а вечера холодные. Гас не признает домашних тапочек. Вы мерзнете даже в Калифорнии. У меня болят суставы. Видите, сколько требуется носков?
— Почему вы вчера хохотали, когда близнецы только-только угомонились?
— Не могла удержаться. Рита сговорилась с Ракель и подсыпала старушке сонное зелье, а Алонсо выяснил, что Пабло не его отец, так что теперь Боча должен отомстить за позор Эухении и застрелить Роблеса, но Анхелика этого не знает и уходит жить к Энрико…
— У меня сейчас голова опухнет! Прекратите! Как вы это запоминаете?
— Но ведь это же дико смешно, Элли! Их же невозможно запомнить даже просто по именам, а сценаристы стараются, выдумывают сюжет… Достаточно просто перечислять героев, чтобы зрители были заняты на ближайшие полгода. Кроме того, все сериалы всегда кончаются свадьбой. Я люблю свадьбы.
— Я тоже. Всегда хотела выйти замуж. У меня все гарнитуры заготовлены для свадебной церемонии.
— Элли, да у вас же их штук двадцать!
— Да, я часто хотела выйти замуж. Практически каждый раз.
— И так и не вышли.
— Зато и в девицах не осталась. Да даже и хорошо, что не вышла. Представляете, каким бы старым хрычом сейчас был мой муж?
— Зато вы вместе встретили бы старость…
— О, Дебби, да зачем же ее встречать, старость? Она ведь все равно придет, даже если запереться на замок и поменять кожу с лица на кожу с задницы. Да, уж если, как вы говорите, и встречать старость, так с молодыми. А еще лучше — с такими, как Лора и Кристофер. С ними и помрешь смеясь.
— Вы хорошая женщина, Элли.
— Нет. Я не очень хорошая. Но я учусь. Слушайте, а давайте уговорим ребят пожениться?
— Так они же уже…
— Нет! По-настоящему! С церковью, с конями, лентами, банкетом от пуза, рыдающими родителями и букетом невесты, который
— Что ж. Я поговорю с Гасом. Вы правы, хочется праздника. Засиделись мы в тепле да безделье…
Эпилог
В котором ничего нового не происходит, но тем не менее все счастливы
И был шестой день недели, когда положено отдыхать и веселиться, а не принимать судьбоносные решения.
Никто их и не принимал, потому что все решения уже давно были приняты. Просто на улице стоял золотой листопад, и солнце изо всех сил шпарило с небес, словно оправдываясь за надвигающуюся зиму и обещая новые весну и лето, тепло и цветы, долгие вечера и звездные ночи…
Среди небоскребов Большого Яблока обнаружилась вполне уютная, средних размеров кружевная церковь, а в ней — добродушный и круглый священник в кружевном смешном стихаре и очках, над которыми радостно и изумленно сияли черные глазки. Падре Абелья искренне радовался тому, что очередной супружеской паре, к тому же уже отягощенной приятным грузом в виде двух толстых близнецов, неуютно без Благословения Божия, и потому праздник готовился на славу.
Элеонора Дювалл, вся в алом, сверкала хищными рубинами старинного гарнитура, величаво опираясь на свою клюку. Она зорко оглядывала толпу гостей, подмечая все детали и искренне радуясь тому, что никто ее не переплюнул по части элегантности.
Рядом с ней улыбалась веселым печеным яблочком Дебора Уиллис, и на ней тоже посверкивал Элеонорин гарнитур — утром они чуть не поругались, потому что Дебби слишком долго отнекивалась.
Одна немолодая супружеская пара прямо-таки излучала счастье и здоровье. Смуглые лица, белозубые улыбки — Джессика и Джон Сэнд не были на родине тысячу лет и теперь с удовольствием оглядывались по сторонам, то и дело толкая друг друга локтями и радостно вскрикивая при виде смутно знакомых лиц.
Мистер Бленчли произвел фурор, явившись в цилиндре, фраке и с великолепной голубоглазой блондинкой у локтя. Блондинка расцеловалась с медноволосой красоткой, нервно курившей в сторонке, покраснела и призналась, что в скором времени станет называться миссис Маргарет Бленчли. Медноволосая обрадовалась и стала громко звать Клиффа, который и вынырнул из толпы гостей, сверкая очками и задумчиво теребя растрепанную шевелюру. Вслед за ним появилась миссис Пардью в костюме «под леопарда» и своих вечных учительских очках.
Небольшой фурор произвело появление на площади громадного открытого автомобиля, сплошь задекорированного цветами. Именной номерной знак возвещал, что свадебную церемонию посетил сам Ван Занд, Король Мыла и Повелитель Шампуней. Ван Занд обнаружился под горой роскошных роз, откуда его извлекли длинноногие и слегка неодетые красотки, а шофером оказался Великий и Ужасный Джедайя Финч, который в прошлом месяце устроил обвал на рынке гигиенических средств путем запуска рекламы «Лети на крылышках любви, благоухая, словно роза! И в зной, и в сильные морозы — плюй на критические дни!».