Подруга плохого не посоветует

Дюжева Маргарита

Женя покачал головой.

— Себя обманываешь.

Нет. Не обманываю. Я знаю, что Женя прав. Любовь к мужу умерла. Наверное уже давно, а последние события просто сбили блестящую штукатурку с прогнившего фасада. Стас — не мой человек, хотя и прожили с ним пять лет, Иллюзия счастья рассыпалась.

Теперь я могу сказать прямо. Не скрываясь. Я его не люблю.

Даже дышать легче становится оттого, что призналась самой себе, плечи расправляются, кровь быстрее по венам бежит.

Не люблю!

И не хочу

продолжать весь этот фарс под названием «счастливая семейная жизнь», когда один, задрав хвост бегает по бабам, а другая сидит дома, ждет и улыбается, радуясь тому, что гулящий пес вернулся.

Нет. Это не мой случай. Я так не хочу и не буду.

А чего же мне хочется? Нормальных отношений, любви, бешеного стука сердца, заходящегося от восторга при виде другого человека. Ласки. Ощущения надежности.

Я хочу этого. Я готова идти вперед.

Но страшно.

Слишком уж я привыкла к размеренному образу жизни, чтобы вот так, все перечеркнуть, сжечь мосты и начать заново.

Хочу перемен, но постепенных.

— Я не могу к тебе переехать, потому что мы мало знакомы. Потому что меня грызут сомнения. Потому что страшно ломать прежнюю жизнь, — признаюсь глядя в темные глаза. — Но продолжения хочу! Хочу узнать тебя поближе. Я готова пробовать, только прошу, не гони лошадей, не дави на меня.

— Я привык давить, это профессиональное.

— Знаю, но… давай не будем торопиться. Меня и так сомнения гложут, и терзают ощущения будто неправильно поступаю. Так что не усложняй, пожалуйста. Дай мне время. Все так стремительно, что я не успеваю перестраиваться.

Женя молча слушает мои признания, и по непроницаемому лицу нельзя — ничего понять. Мне даже страшно становится, что он поднимется и уйдет, решив, что я с приветом, и ему все эти заморочки на фиг не сдались.

Но он остается. Мало того, что не уходит, так еще и за руку берет. Тут же меня словно электрическим разрядом простреливает — от руки, к которой прикасался и до самого сердца.

Так волнительно. В груди приятная истома расползается, стелется, кружится, пульсирует. И в животе тепло. Или это и есть те пресловутые бабочки, о которых все говорят?

— Договорились. Только не шарахайся от меня, хорошо? А то ощущение будто я тиран, преследующий бедную, невинную жертву.

— Разве нет? — игриво улыбаюсь мужчине. Рядом с ним хочется вести себя как маленькая девочка. Флиртовать, заигрывать смеяться. Сама себя не понимаю.

— Если ты так хочешь, то я могу. Запросто, — улыбается он, — буду загонять тебя в кабинет и раскладывать на столе, не смотря на сопротивление.

Я зависаю, глядя на него с открытым ртом, потому что забываю, о чем хотела сказать. Перед глазами картинка того, как суровый босс вызывает к себе в кабинет и наказывает за непослушание. Тем самым способом… горячим, бесстыжим и фееричным по ощущениям способом. Прямо на столе.

Я

этого хочу! Хоть сейчас, хоть здесь. Этот стол тоже вполне ничего.

Женя до этого смотрящий на меня с ленивой усмешкой перестает улыбаться. Взгляд цепким становится, пронзительным.

Он прекрасно понимает, о чем я сейчас думаю.

— Ли-и-ика, — протягивает предупреждающе, и от тембра его голоса еще хуже становится.

— Что? — смотрю на него и глаз не могу отвести, а в голове все те же шальные фантазии крутятся.

— Прекращай.

— Что? — с соображаловкой тяжело. Она отключается. Внутри остается только тягучий мед желания.

— Вот эти взгляды, — хмурится Женя. — А то прямо отсюда поедем ко мне.

Видать, в моем взоре огонь вспыхивает, потому что Евгений выдыхает шумно, и кивает на тарелку:

— Ешь свой десерт!

Торопливо отвожу глаза.

Вот маньячка! Маньячина просто!

Принимаюсь за поглощение тирамису, не чувствуя его вкуса, искренне поражаясь за саму себя. Все выходные в сомнениях провела, но стоило только увидеть Евгения, пообщаться, и все — забыла о всех своих метаниях, переживаниях.

Выходит, я сделала свой выбор.

Так и есть! Я хочу продолжения. Точка. И будь, что будет.

***

После обеда едем обратно в офис.

После того, как все для себя решаю, напряжение меня отпускает. Расслабляюсь, перестаю грызть мозг самой себе и просто получаю удовольствие от общения с Женей. Однако, подъехав к парковке, прошу его остановиться чуть глубже.

— Зачем?

— Не хочу, чтобы видели, как мы вместе возвращаемся.

Женя мрачнеет.

— Стыдишься что ли?

— Не стыжусь. Стесняюсь.

— Чего?

— Жень, я как-никак пока замужем! Или ты забыл?

— Забудешь тут, — цедит сквозь зубы. — Хотя твое "пока" вселяет надежду.

— Не начинай снова, — прошу миролюбиво.

— Хочется конкретики.

Мне тоже. Конкретики и смелости. Потому знаю, что должна делать.

Развестись со Стасом.

Мы достигли предела и дальше не будет ничего. И дело даже не в Жене, притяжении которое растет с каждым мигом, а во мне самой. Я не хочу продолжать жить со Стасом, не хочу звать его своим мужем. Я вообще ничего от него не хочу.

Лишь свободы.

А он… пусть живет в свое удовольствие! Мне до этого больше нет дела.

Только беда в том, что мне страшно. Это на словах легко, взять и послать его, подать на развод, начать новую жизнь. А на деле надо набраться смелости, чтобы сделать шаг, после которого уже ничего не будет как прежде. Сейчас у меня хоть иллюзия спокойной жизни осталась, и отказаться от нее — боязно.

Я трусиха.

— Не ворчи, — быстро целую в гладко выбритую щеку. — Помнишь, ты обещал не давить.