Подсадных уток убивают
Шрифт:
Старик подошел с опаской. Кто знает, что у этого человека на уме. Для забавы может и по последним зубам врезать. Да вроде не похоже. А может, для дела зовет. На всякий случай старик приготовился, если что, отскочить назад.
– Чего надо?
– Вот тебе сторублевка. – Пьянков высунул в окно руку с купюрой, но сразу не отдал старику. – Я тебе дам пакет с яблоками, отнеси его в восемьдесят пятую квартиру. Выйдет мужик, отдай ему пакет и мотай на все четыре стороны. Понял?
Старик взял пакет и сторублевку.
– За такие деньги, командир, я десять раз туда-сюда сбегаю. –
Пьянков махнул рукой.
– Не бойся. Он интеллигент.
– Понял, – ответил на это старик и побежал к подъезду.
«Порядок. Подожду минуты три. Как рванет, поеду. Этот бродяжка даже на номер машины не глянул», – думал Пьянков.
Войдя в подъезд, старик не стал торопиться. Посчитал, что восемьдесят пятая квартира на третьем этаже. Остановился на площадке второго этажа и подумал: «Золотые там, что ли, яблоки, раз за них сто рублей дали? А что, если пару штук возьму? Ведь не считали их. От пакета не убудет». – Он посмотрел на пакет и потянул за ручки.
Он успел увидеть крупные, красные яблоки, и вдруг они вспыхнули огнем. И тут же горячие брызги ударили во все стороны. А старик испугался за яблоки. Растерял их, теперь не собрать.
Когда над ним склонились соседи вместе с капитаном Сониным, он был еще жив, но уже истекал кровью.
Кто-то из женщин принес покрывало, чтобы накрыть его, не хотелось, чтобы дети увидели изуродованный живот, из которого выползли кишки.
– Вы кто? – тихо, стараясь не беспокоить умирающего, спросил Сонин.
Старик смотрел и не видел никого.
– Меня попросили… в восемьдесят пятую квартиру… там на машине, – пролепетал он, вместе с хрипами выплевывая изо рта пенистую кровь.
– Да уберите вы отсюда детей, – орал кто-то из соседей. Сонин не разобрал кто, прыгая через ступеньки, он уже бежал по лестнице. Выбежал на улицу, увидел отъезжающую от подъезда машину, темно-вишневые «Жигули».
– Старая сволочь! – обругал старика Пьянков. – Все испортил.
– Опять эта темно-вишневая машина, про которую говорил Саморядов. Черт! Он узнал мой адрес. Значит, эта граната предназначалась мне. – Сонин стоял и смотрел вслед отъезжавшей машине, жалея, что не удалось рассмотреть номер.
А на улице уже слышалась сирена «Скорой помощи». Кто-то из жильцов подъезда позвонил в больницу и милицию.
Когда приехавший старший лейтенант ходил по квартирам и собирал объяснения по поводу случившегося, Сонин не сказал, что старик нес гранату ему. «Это только внесет ненужную путаницу. Излишние вопросы – что, откуда, зачем? Ответов на них я и сам пока не знаю. Но скорее всего это тот человек, который убил Челядник. Теперь он охотится за мной».
Покончив с формальностями, старший лейтенант ушел, надо было отправить труп старика в морг на экспертизу.
Кое-как дождавшись утра, Сонин поехал в управление. Сначала возникло желание написать рапорт о покушении. «Ведь старик не мог соврать перед смертью. А он сказал, что нес пакет с яблоками в восемьдесят пятую квартиру. Но, с другой стороны, как теперь доказать покушение? Старика нет, и дело скорее всего спишут в архив». – И Сонин ничего не написал.
В
Все управление давно перешло на компьютеры, но капитан привык по старинке и технике не доверял.
– В компьютер может влезть кто хочет. Ни один шифр не поможет. А в мою картотеку – никто, – говорил Сонин, когда кто-то из сослуживцев пытался спорить с ним по поводу эффективности компьютера. И от капитана отстали. В конце концов – это дело сугубо добровольное.
Хранил картотеку капитан в личном сейфе под двумя замками. Она в его работе не раз помогала. Поможет и сейчас, решил Сонин. Ведь сколько раз, заглянув в нее, он безошибочно вычислял убийцу. Помогало и то, что часто преступники совершали убийства одними и теми же способами, именуемыми «почерком». И орудие преступления подчас было одно и то же. У кого – нож, у кого – пистолет или веревка. Но все эти серийные убийцы не изменяли себе, своим суеверным привычкам. Мотивы могли быть при совершении преступлений разные, но привычки – никогда.
На чистый лист бумаги Сонин выписал фамилии, имена и клички всех, кто по каким-то невыясненным причинам исчез у него из виду. Таких оказалось немного, человек пятнадцать. «Буду работать по каждому. Если понадобится, на север съезжу, но разыщу. Возможно, кто-то из этих пятнадцати тут зверствует. Хорошо, я сыщик!» – Сонин захотел проехаться по собственному самолюбию, но у него не получилось. У других это получалось лучше.
Первым в его списке оказался бывший инспектор уголовного розыска Пьянков Сергей Николаевич. Тот самый Пьянков, с чьей женой по молодости согрешил теперешний капитан.
Потом не раз и не два думал Сонин, почему именно Пьянков шел первым по списку, и не находил этому объяснения. Но в тот момент такая мысль не пришла ему в голову, слишком поглощен был работой.
Не хотелось даже браться за это дело, ворошить память. Ведь все прошло, и как знать, кто виноват, а кто прав. Раз судьба сплела их троих в один комок, значит, с нее и спрос. И до справедливости ли сейчас? Каждый отвечает сам за себя.
Сонин вглядывался в фотографию Пьянкова. Поражал взгляд бывшего лейтенанта, дерзкий, решительный. Капитан знал, что такие люди способны на самые отчаянные поступки. Но нигде и словечка нет, что Пьянков убийца. Даже самому стало странно, каким образом информация на Пьянкова попала в картотеку.
Пришлось напрячь память. И тогда Сонин вспомнил, что данные на Пьянкова он вписал сюда и вложил фотографию в тот день, когда того посадили. Не хотелось себе признаваться, но опасался мести, потому и решил проследить его судьбу. Но потом он просто вычеркнул из памяти Пьянкова, как что-то ненужное.
«Погиб при транспортировке в исправительно-трудовое учреждение…» – прочитал он в короткой справке – и больше никакой информации, никаких подробностей. Но от приписки «погиб» на душе спокойнее не стало.