Подселенец
Шрифт:
Но граната своё дело сделала. Володя даже не успел ничего почувствовать и осознать, когда горячая волна воздуха подняла его и бросила, сминая в лепёшку кости во всём теле. Та же участь постигла и Поликарпа, тот даже перекреститься не успел. Покорёженную "Люську" с изогнутым стволом швырнуло вслед своему хозяину.
Илютин махнул рукой Зотову и осторожно спустился в бывшее пулемётное гнездо. Что и говорить, позиция была отменная, отсюда весь хвост отряда Глодова просматривался как на ладони. Радости это Илютину не прибавило — все красные бойцы в пределах видимости были или мертвы,
…— Похоже, отстрелялся Володька, — мрачно констатировал есаул. — Короче, так, — по-деловому распорядился он. Куда только подевался балагур-зубоскал Колыванов и откуда появился мрачный, собранный убийца? Но Азат к таким превращениям давно привык.
— Короче, так, — продолжал есаул. — Ты, Азат, здесь остаёшься, а я быстренько сбегаю, посмотрю, кто там такой шустрый.
Азат даже не кивнул в ответ — всё правильно. Фланг оголять нельзя, а есаул и сам справится. На то и "есаул". Тот же "штабс-капитан", что и Граевский, если сравнить, а такие чины на фронте зря не даются.
Колыванов меж тем не медлил. Стелющимся, но тем не менее скорым шагом, придерживая шашку, которой он за все годы войны научился доверять побольше, чем любой винтовке, есаул, почти припадая на брюхо, рванул вокруг холмов. Пара минут, не больше, и Колыванов оказался на том самом месте, где немногим ранее находился Илютин. Картина была ясна: двое красных, по счастливому стечению обстоятельств сумевшие уничтожить пулемётное гнездо, тупо пялились вниз, на собственный погибший отряд.
Есаул прыгнул, уже в движении выдёргивая шашку из ножен. Один из чоновцев, здоровенный молодой парень, успел только разинуть пасть, но тут же упал с разрубленной головой. Второй оказался пошустрее. Он успел пару раз ткнуть в сторону Колыванова штыком и даже нажать на курок. Впрочем, это ему не помогло: есаул играючи ушёл от атаки и одним отточенным ударом вскрыл брюхо красноармейца снизу доверху. Не желая слушать предсмертные хрипы и бульканье, Колыванов махнул оружием ещё раз, отделяя голову красноармейца от плеч.
Заметив неподалёку растерзанные тела Володи и Поликарпа, Колыванов только перекрестился — дело солдатское, знали, на что идут. Гораздо больше было жаль "Люську", даже беглого взгляда было довольно, чтобы понять, что она так же мертва, как и её хозяин. Что ж, значит, дальше обходиться придётся без пулемёта, всего и делов.
…Разрыв гранаты и захлебнувшееся пулемётное тудумканье заметил и Глодов.
"Молодец, Илютин, — сразу переменил он мнение о подозрительном красноармейце, — молодец. Накрыл-таки гниду эту. Значит, и нам прорываться пора, авось сдюжим".
— Мужики, — крикнул он в сторону залёгшего отряда, — как вы там?
Никто не ответил. Плохо. Но ведь не может быть, чтобы никого не осталось. Ладно, потом разберёмся. И комиссара потом из-под коня вытащим. Сейчас главное — с теми, кто наверху засел, разобраться.
Глодов снова по старой привычке закусил ленточки и рванул на прорыв. Сначала низким прыжком отскочил от трупа Гнедого под прикрытие одного из столбов, поддерживающих очередной помост с покойником, и вжался в землю в ожидании выстрела сверху. Само собой, пальнули, но не попали. Уже хорошо, значит, снайпер чем-то
Воззвав про себя к Господу Богу, Карлу Марксу, товарищу Троцкому и чьей-то не в меру любвеобильной маме, Глодов вскочил, пробежал зигзагами пяток шагов, потом упал, перекатился в сторону и наконец оказался у подошвы одного из холмов, окружающих долинку. Тут затаился на время. Но никто вслед ему уже не стрелял. Хотя одиночные выстрелы, уже винтовочные, а не пулемётные, не прекращались. Беляки добивали попавшийся отряд, как в тире, развлекаясь. Ну ладно, посмотрим ещё, кто последним посмеётся: маузер с собой, финку из сапога никто не утащил, да и граната есть. А бандитов-то и было всего ничего, тем более что Илютин накрыл кое-кого. Значит, человек пять-шесть осталось, не больше. Шансы есть.
Глодов начал медленно, практически ползком подниматься по склону холма. Выбраться наверх из западни, оценить ситуацию, а там… Там посмотрим. Кусты, опять-таки, надёжно скрывали ползущего Глодова от чужих глаз, и он уже почти поверил, что его затея удалась. Рано обрадовался.
Когда он уже почти достиг вершины холма, как из-под земли возникла жуткая квадратная фигура и, недолго думая, одним ударом винтовочного приклада отправила красного командира в небытие.
Угулай умирал тяжело. Люди, имеющие знакомство с духами, всегда так расстаются с жизнью. Есть, конечно, всякие обряды, помогающие перейти шаману в мир предков по возможности безболезненно. Отец Угулая, к примеру, почувствовав, что умирает, готовиться начал за два по десять дней. Весь род только и делал, что капризы умирающего старика выполнял. Оно и понятно: обидишь такого при жизни, так он после смерти тебя со свету сживёт. И не только тебя, а и весь род. Потому и ушёл Угулаев отец из этого мира спокойно, успев передать сыну знания свои и не затаив зла ни на кого.
Угулаю же не повезло — не было у него времени на подготовку. А злость была. Как ни говорил он сам себе, что не годится идти на смерть с обидой в сердце, не смог себя побороть. Что те русские, что другие — не нравились они Угулаю. Как ни пытался старик отрешиться от нехороших мыслей перед смертью, не получалось у него.
Первая пуля прошибла грудь идущего впереди отряда шамана, пробив лёгкое и сломав рёбра. Угулая швырнуло вперёд лицом в проклятую землю, кладбища Людей Синего Камня, где он и затих. Но, оказавшись на рубеже атаки, он успел получить ещё две пули: одна засела в ноге, а вторая вошла точно в позвоночник.
Кто стрелял, уже не важно — может, засевшие на холмах, а может, да и скорее всего, идущие следом чоновцы, открывшие с перепугу стрельбу во все стороны. Но боли Угулай не чувствовал.
Чувствовал он другое, и это было гораздо страшнее.
На той тонкой грани, которая отделяет уходящего в мир иной из жизни человека, Угулая окружили духи. Не родные духи рода Угулая, а чужие, незнакомые. И злые.
Духи, какими их знал Угулай до этого, не были ни злыми, ни добрыми — они просто были. С ними можно было договориться, их можно было запугать или умилостивить. Всегда получалось — духи знали Угулая, а он знал их. Но не сейчас.