Подснежник
Шрифт:
Труавиль тем временем загнул покрывало и стал массировать бесчувственные ноги больного. Алену безумно хотелось чувствовать эти прикосновения, но — увы! Ему оставалось только представлять, как бы это было.
У Селестена, когда он слегка наклонился вперёд, воротник рубашки расстегнулся, и Ален увидел, что шея его перемотана шейным платком. Дьюар понял, что юноше не хочется лишних любопытных взглядов на те непонятные шрамы, и поэтому он их прикрыл.
«Не суждено разгадать того, что не вы загадали», да?
—
— А вы по-прежнему считаете меня жестоким? — вопросом на вопрос ответил Труавиль.
— Послушайте, Селестен, я же не прошу вас объяснять. Просто скажите, ради Бога, и всё. Я слабак?
— Я этого не говорил.
— Но подумали?
— Вы разве умеете читать мысли? Ален, вы сами себе создаёте проблемы, — мягко сказал Селестен.
— То есть?
— То и есть. Задаёте такие вопросы, на которые невозможно дать однозначного ответа.
— Не вы ли говорили мне, что нет ничего невозможного?
Селестен промолчал, но Дьюару показалось, что от него повеяло холодом и какая-то промозглая сырость поползла от него и тенью надвинулась на больного. Он словно бы почувствовал в спальне присутствие чего-то потустороннего. Привидения, например. Алена пронзила дрожь, поскольку это походило на приближение смерти.
— Расслабьтесь, Ален, вы так напряжены! — негромко сказал юноша.
Мужчина вздрогнул. С голосом Селестена чары разрушились, и всё стало обычным. Дьюар перевёл дух с облегчением и сказал:
— Кошмар какой-то! Мне вдруг показалось, что я очутился в ином мире… Глупость какая! — И он попытался усмехнуться.
— Не вы ли возразили мне только что: в мире нет ничего не возможного?
Ален хотел как-нибудь парировать, но ничего не смог придумать. Селестен же продолжал вполне серьёзно:
— Хорошо, если это и вправду вам не даёт покоя, я отвечу. Я не считаю вас слабаком, Ален, правда. Потому что нельзя так сказать ни про одного человека на этой планете. У каждого свои слабости. Вы не слабее других, Ален, но дух ваш сломлен, и это печально.
— А как же «блаженны нищие духом»?
— Я не стану отвечать на этот вопрос, — сведя брови вместе, ответил музыкант. — А вот вам бы не мешало решить для себя, что для вас важнее.
— Из чего я должен выбирать?
— Вы никому ничего не должны.
— И всё-таки? Вы считаете, что я, увлечённый мелочами, не замечаю главного? — с лёгкой запинкой спросил Дьюар.
— Порою, главное составляется из мелочей, — покачал головой Труавиль и дал понять, что далее распространяться на эту тему не собирается.
— Я понимаю, о чём вы. И поверьте, я и сам очень хочу встать на ноги… Скажете, что только хотеть мало?
— Как знать… — задумчиво сказал Селестен. — Неплохо начать и с этого. Главное — терпение, и всё получится.
— Если бы это было так
— А я и не говорю, что это легко, но попробовать всё-таки стоит. Как вы думаете?
— Попытка не пытка, — устало вздохнул мужчина, — но её провал — самая настоящая пытка.
— А вы не думайте о провале, — неожиданно сказал юноша. — Я не устану вам это повторять. Думайте об успехе, надейтесь, пытайтесь… стремитесь к тому, чтобы что-нибудь изменить. Только не бездействуйте.
— Если бы это было так легко… — повторил едва слышно Ален.
Селестен посмотрел на него с симпатией:
— Я верю, что у вас всё получится. И очень хочу, чтобы всё в вашей жизни изменилось к лучшему.
— Спасибо, — растроганно сказал больной.
Юноша заправил одеяло и поднялся:
— Чувствую, вы уже хотите спать… Я пойду. Спокойной ночи.
— Останьтесь, — слабо попросил Дьюар; но ему и в самом деле очень хотелось спать.
— У вас глаза слипаются. — Юноша взял со столика свечу. — Да и мне уже пора.
— Куда?
— Спать, — после паузы сказал Труавиль.
— Тогда… спокойной ночи… — Мужчина не без удовольствия пожал его руку.
Селестен невесомо дунул на свечку, и та погасла. Негромко скрипнула дверь, выпустив его и закрывшись за ним.
В комнате было ещё не слишком темно. Небо за окном казалось приветливее обычного. Кое-где поблескивали далёкие звёзды, но, к сожалению, не падали, так что нельзя было загадать желание.
По-прежнему пахло подснежниками, и всё казалось не таким уж безнадёжным.
========== Глава 8 ==========
Ален спал без просыпу почти до полудня. За несколько минут до двенадцати он проснулся. Ему снилось что-то хорошее, но, проснувшись, снов он не помнил. Мужчина осмотрелся. В комнате было прибрано, значит, мадам Кристи уже приходила, но, увидев, что мужчина спит, не стала его беспокоить.
Дьюар протёр заспанные глаза и почувствовал, что сегодня ему хочется жить. Хочется как никогда!
«Вот придёт, сыграет мне, опять его увижу, услышу, почувствую…» — мысли текли легко и быстро.
Мужчина улыбнулся и, как мог, подтянулся повыше, почти на спинку кровати. Это его утомило, и он прикрыл усталые веки.
Тут он вспомнил то вчерашнее странное чувство, от которого волосы шевелились, — предчувствие ли? — словно кто-то или что-то ещё был или было вместе с ними в комнате. Ален и думать не хотел о том, что этот холод мог исходить от Селестена. Хотя, подумалось ему, и Труавиль тоже мог быть довольно холодным. Иногда Дьюар замечал в его взгляде беспричинную холодность, едва ли не равнодушие. Совершенно непонятно и необъяснимо. Это почти пугало, но вместе с тем и манило к себе неуклонно.