Подвиг длиною в жизнь
Шрифт:
– Слушай, пропал Фрикке. И Бюргер. Она должна быть здесь.
– Откуда сведения? Их подсунула русская разведка? И ты съел эту пилюлю.
– Телефонограмма от Кальтенбруннера: задержать Бюргер.
– Ого!
– Шеф распорядился оцепить аэровокзал. Сейчас начнем проверку документов.
– Неужели тебе не известно, что самолет прибыл сорок минут назад... Она что, дура? И ждет нас?
– спросил лейтенант.
– Если Фрикке ее дело, она не будет сидеть в Берлине.
– Тоже открытие Америки.
– Ты начинай проверку. Я поеду в штаб.
Лейтенант поднялся, надел фуражку. Пачку сигарет, лежащую под ней, сунул в карман и быстро зашагал к выходу.
65
У центрального подъезда аэровокзала из грузовиков выпрыгивали солдаты в черной форме с повязками на рукавах.
Они блокировали все входы.
В главном зале молоденький офицер объявил:
– С места не сходить. Начинаем проверку документов. Приготовить паспорта.
Было ясно, что власть доставляла ему наслаждение.
Эсэсовцы группами - младший офицер и два автоматчика - шли по залу.
Проверяли документы у девушек-контролеров, у какой-то важной дамы.
– Какие хамы!
– возмущалась она.
Подбежал полный старик.
– Отто, скажи им.
– Это моя жена.
Эсэсовец узнал его, взял под козырек.
– Простите, фрау. Такие времена.
Они пошли дальше.
– Зайдем?
– хмыкнул один из эсэсовцев.
– Там никого нет?
– офицер окликнул девушку.
– Кажется, нет, - сказала она.
– Посмотри, - распорядился старший.
Солдат толкнул дверь, на которой была нарисована женская фигурка
В парикмахерской женщины мыли головы, сушили волосы под фенами.
Анна Мария сидела в кресле, завернутая в простыню. Парикмахер возился с ее коротко подстриженными, иссиня-черными волосами.
– Документы!
– офицер стоял сзади.
– Если вас не затруднит, откройте сумочку. Там паспорт, - она сказала это, не убирая волос с лица.
Офицер полез в сумочку, вынул паспорт. Долго листал его. Между страничками лежал билет. Он взял билет, посмотрел со всех сторон.
– Вы думаете улететь?
– Конечно. Кстати, мой друг, сколько у меня времени?
– Совсем мало. Торопитесь.
– Вы очень любезны. Только не забудьте положить все в том же порядке.
– Конечно, фрау.
Он все еще держал паспорт.
– Сумасшедшие эти женщины - к парикмахеру за пять минут до вылета Хорошо еще, что нас прислали сюда, а не в баню. Да, фрау, позвольте все же взглянуть на ваше лицо.
– Вы правы, хорошо, что мы не в бане.
– Анна Мария высвободила руку из-под простыни, резко повернулась к эсэсовцу, отведя от лица волосы. На него смотрела яркая брюнетка, такая же яркая, как и на фотографии
– Долг служения фатерланду, - сказал он, щелкая замком на ее сумочке.
– Я так и поняла.
Эсэсовец двинулся к двери. Парикмахер ловко накрутил на бигуди последнюю прядь - ту, что закрывала лицо.
66
Что-то знакомое было в обстановке этого кабинета. Может, рояль, а может, вид из окон, где маячили фигуры часовых в касках, с карабинами через плечо.
Правда, этот кабинет был просторнее и намного шикарнее.
Полки с книгами.
Радиоприемник и магнитофон.
Ковер на полу.
Огромный кожаный диван и кресло того же гарнитура.
– Ясно, мерзавец, зачем тебя привели сюда?
– сразу сорвался на крик Вильке
В дверях стоял Гаджи
– Судя по оказанному приему, - он показал на синяк под глазом и оторванный рукав пиджака, - из-за вашего скверного настроения.
– Займись своим. Сегодня мы повесим тебя.
– Вильке кипел.
– Как провалился Тихий? За сколько ты продал его? Каким образом?
– Может, вы плохо его учили?
– Ты продал... Ты... Ты...
– Вильке орал в исступлении.
– Чушь!
– Как разговариваешь? Ты в уме?
Гаджи прошел в глубь кабинета и удобно устроился в кресле.
– Вы садитесь тоже, - предложил он Видьке.
– Может пропасть билет в Южную Америку.
– Куда?
– Вильке опешил.
– Куда?
– переспросил он, будто не расслышал или не понял Гаджи.
А Гаджи продолжал свою мысль:
– Может пропасть билет, за который вы продали свой драгоценный рейх. И я это знаю. Вот ведь какое дело.
– Ты... Ты понимаешь... Я отправлю тебя на виселицу, не дожидаясь вечера.
– И сами окажетесь в петле. А потом - сколько стоит моя персона в сравнении с вашей?
– Молчи, провокатор!
Гаджи полез в карман и достал кассеты. Поискал глазами магнитофон. Включил. В кабинете зазвучали голоса, голос Вильке - сначала. Томсона - потом: "О делах за стаканом вина, полковник".
– "Ол райт".
Вильке попытался взять себя в руки.
– Что дальше?
– На пленке? О! Это вам известно. Что дальше в смысле перспективы?.. Вы хотите тихо жить в доброй стране с теплым климатом?
Что-то мечтательное появилось в глазах Гаджи, и не только в глазах - в голосе.
– После войны я тоже хотел домой, Баку... У меня там мать, жена, сын... дядя Аббас. Консерватория... Думал, что скоро войне конец... Томсон объяснил, что она будет продолжаться. Так ведь, полковник?.. Я мечтал быть не солдатом музыкантом. Томсон не хочет этого... Что делать? Нельзя же не принять вызова.
– Я думал, ты глупее.
– Формально - ваша школа. Теперь вам ясно?
Гаджи вертел в руках кассеты.