Подвиг
Шрифт:
— Да.
— На стипль чезахъ?
— Да. И незадолго до войны онъ взялъ въ Красномъ Сел второй Императорскiй призъ.
Все это было «страшно» интересно, но все это требовало поясненiй. Вопросы сыпались: — «что такое Красное Село?» «что такое Императорскiй призъ?», «это больше Дерби, или это какъ Ливерпульскiя скачки»? Бдный капитанъ Немо затруднялся съ отвтомъ. Какъ бы тутъ ему помогъ Раыцевъ! Онъ то наврно зналъ вс эти скачки.
— А мама?… Она хорошо здила?… Лучше меня?… Какъ она вышла замужъ? Вы мн все, все разскажите. Мн все это надо знать. Я же
Всего разсказать было нельзя. Каиитанъ Немо проявилъ большую чуткость. Онъ разсказалъ о первомъ брак съ профессоромъ Тропаревымъ, но совсмъ умолчалъ о Портос, какъ будто его и не было.
— Куда же двался этотъ Тропаревъ? Мама развелась съ нимъ?
— Нтъ. Онъ умеръ. Ваша мама осталась вдовою. Къ этому времени ея родители умерли. Она была совсмъ одна. Тогда ей сдлалъ предложенiе вашъ отецъ. Онъ командовалъ тогда эскадрономъ въ Маньчжурiи.
И опять нужны были отступленiя. Она не знала что такое Маньчжурiя. «Это же Китай?… Какъ же мой отецъ могъ тамъ командовать эскадрономъ?…».
Объясненiя затягивались. Тутъ Немо чувствовалъ себя хорошо. Онъ это все могъ объяснить. Онъ и самъ былъ шаферомъ у нихъ на свадьб, Тутъ было самое интересное. Совсмъ, какъ въ кинематограф! У нея была няня китаянка: «Чао-Ли». Ана нсколько разъ повторила это слово.
— Чао-Ли… Чао-Ли, — да я помню… Я слышала.
Мн говорили. Ужасно, какъ интересно. Вы знаете, напрягаю память и ничего не могу вспоминать… А вотъ иногда во сн… Да нтъ, вовсе не во сн, а такъ въ какой то полудрем, мн слышится, что кто то шипитъ надо мною… И запахъ табаку… Не нашего… И потомъ запахъ духовъ и вотъ тутъ замретъ сердце… И я пойму, что все это мн снится или кажется. Ну, продолжайте… Папа командовалъ эскадрономъ. Я родилась на постовой казарм… И кругомъ солдаты… И никого, никого… А потомъ?
Капитанъ Немо разсказалъ, какъ Ану украли китайцы и какъ мистеръ Гербертъ, случайно бывшiй на охо-т освободилъ ее.
— Дальше я знаю. Дальше я вамъ когда нибудь буду разсказать. А что же мои родители?
И опять шелъ длинный разсказъ о войн и объ атак Заамурцевъ.
— Конная атака… Какъ это прекрасно!
— Вашъ отецъ поскакалъ, чтобы взять пулеметъ.
Онъ былъ сраженъ восемью пулями.
— Онъ былъ убитъ?
— Ночью его младшiй офицеръ Ферфаксовъ, помните, я вамъ разсказывалъ, какъ онъ охотился, какъ онъ ходилъ отыскивать васъ, пошелъ съ солдатами взять вашего отца, чтобы похоронить его, Онъ нашелъ его лежащимъ подл лошади. Лошадь его…
— Я помню, вы говорили… Ее звали Одалиска…
— Да, Одалиска положила ему голову на грудь. Она была мертва. Вашъ отецъ былъ живъ…
— Ну что же дальше? — ея голосъ дрожалъ. Капитанъ Немо не могъ лгать.
Онъ разсказалъ какъ принесли раненаго Ранцева на перевязочный пунктъ, какъ перевезли совершенно безнадежнаго въ госпиталь и какъ, благодаря Великой Княгин Анастасiи Николаевн, матери Аны удалось выходить раненаго.
Они здили каждый день. Онъ «для моцiона», она по чистому влеченiю къ зд. Онъ привезъ маленькiй, но прекрасный фотографическiй аппаратъ и снялъ ее на лошади. Снимокъ вышелъ превосходно.
Онъ подошелъ въ своемъ разсказ къ тому мсту, гд надо было, или сказать всю правду, или сочинять про смерть Ранцева.
Капитанъ Немо отослалъ лошадь на ферму къ Пиксанову и больше не здилъ въ Булонскомъ лсу.
Настало время отъзда изъ Парижа. Подготовительныя работы были закончены. Все, что было нужно, спшно грузилось въ порту Сенъ Назаръ на пароходъ «Немезиду». Завтра долженъ былъ туда же хать и Немо. Ранцевъ и вся Нордековская рота были на погрузк. «Варьете» капитана Немо тоже находилось тамъ.
Капитанъ Немо ршилъ все сказать Ан. Онъ въ ней былъ увренъ. Ни выдать, ни проболтать она не могла. Просто ей некому было проболтать. Немо казалось, что все его дло прiобртетъ еще большую цнность, когда эта двочка будетъ все знать. Ему казалось жестокимъ и несправедливымъ ршенiе Ранцева отречься отъ дочери. Если тогдасъ этимъ ршенiемъ можно было какъ то согласиться , теперьэто было напрасно. Чуждая фантазiи голова Немо рисовала, какъ будетъ хорошо, когда дло ихъ станетъ развиваться. Ана одна во всемъ мiр будетъ знать, кто это длаетъ. Кто тотъ смлый, кто объявилъ войну коммунизму. Ан будетъ радостно сознавать, что это ея отецъ и тотъ инженеръ Долле, съ кмъ она такъ недавно здила вмст въ Булонскомъ лсу.
И капитанъ Немо въ это послднее свое Парижское утро похалъ въ Булонскiй лсъ на Артемид. Онъ волновался, какъ гимназистъ, какъ нкогда кадетомъ волновался онъ, здя съ ея матерью. Молодо и потому прекрасно и прiятно было это чувство.
XXI
Была весна и совсмъ по иному выглядлъ Булонскiй лсъ въ нжной, пушистой прозрачности. Дали были зелены, голубли пруды и озера. Капитанъ Немо выхалъ нарочно позже и справился здитъ ли миссъ Гербертъ. Она только что выхала.
Онъ встртилъ ее на большой дорог. Она хала навстрчу и уже издали узнала его и, улыбаясь, привтливо замахала рукой. Она хала не съ наздникомъ,
мистеромъ Томпсономъ. Ее сопровождалъ на ея срой лошади молодой, очень красивый и очень стильно, по военному строго, одтый англичанинъ. Они хали рядомъ и разговаривали.
— О, мосье Долле, какъ давно мы съ вами не видались! Я такъ безпокоилась о васъ. Думала, не больны ли вы, а вы все такой же нехорошiй, не сказали ни своего адреса, ни номера телефона. Право, я справляться о васъ хотла.
Она сильно, съ чувствомъ пожала его руку.
— Позвольте васъ познакомить: — мой кузенъ капитанъ Джемсъ Холливель.
Молодой человкъ приподнялъ котелокъ надъ головой. Они подали другъ другу руки.
— И, милый Джемсъ, вы не сердитесь на насъ, мы будемъ съ инженеромъ говорить по Русски. Онъ мн не досказалъ самаго интереснаго про моего отца.
Холливель еще любезне съ чуть замтной улыбкой приподнялъ котелокъ.
Капитанъ Немо и Ана хали рядсмъ. Мистеръ Холливель немного позади.