Подвиг
Шрифт:
Жиденькiй органъ игралъ псалмы. И все шли въ церковь люди, опускали руку въ чашу съ водой, быстро преклоняли колно, присдая, и проходили вглубь къ алтарю. Тамъ шла суета приготовленiй къ процессiи.
Французское, трехцвтное знамя, обшитое золотою бахромою стояло, не колышась. Взметнулись вверхъ вынимаемыя изъ гнздъ почетными стариками пестрыя хо-ругви. Старухи потянулись изъ церкви. На площади была толпа. У булочной, гд на веранд англичане пили чай, стояли автомобили.
Кое гд вдоль улицъ садовыя ограды виллъ были украшены блыми съ красными полосами полотнищами. По нимъ узоромъ были нашиты зеленые листики и цвта. Розовыя, мелкiя, вьющiяся розы и зелень туiй были
Мдный колоколъ билъ назойливо и мрно. Изъ дверей храма ему отвчали органъ и пнiе хора. Эти звуки отрывали отъ земли и уносили къ чему то прекрасному, далекому, свтлому, радостному, гд не было земныхъ заботъ и печалей. Это настроенiе передавалось Ранцеву и радовало его. Божiя Матерь изъ Лурда, покровительница этого храма, точно явилась благословить его передъ отъздомъ.
Старикъ съ сдыми густыми волосами — втеръ трепалъ ихъ и игралъ съ ними — въ черномъ пиджак вынесъ изъ церкви длинную малиноваго бархата тяжелую хоругвь, расшитую золотомъ. На хоругви масляными красками была написана Лурдовская Божiя Матерь. Хоругвеносецъ прошелъ мимо пестрыхъ выставокъ товаровъ въ окн большого «универсальнаго» магазина и сталъ посередин улицы, обозначивъ голову процессiи.
Изъ двора церкви къ нему выбжали и пристроились человкъ двадцать мальчиковъ въ синихъ курточкахъ. Ихъ лица подъ круглыми блыми шапочками были серьезны. Изъ церкви потянулись сопровождаемыя матерями маленькiя дти, вс въ бломъ, съ букетами цвтовъ въ рукахъ. Четыре парадно одтыхъ мальчика съ большими шелковыми блыми бантами на плечахъ вынесли на носилкахъ статую Христа. За нею слдовали дти съ маленькими бумажными хоругвями. Двушки въ бломъ, за ними юноши въ синемъ, а дальше подъ тяжелымъ балдахиномъ малиноваго бархата медленно шествовалъ, точно изнемогая подъ тяжестью золотомъ шитыхъ ризъ, священникъ.
За нимъ развязно, пряча папиросы въ рукава помятыхъ синихъ пиджаковъ, вышли городскiе музыканты. Дальше шла толпа. Мужчины отдльно впереди, за ними женщины.
Мосье Бурдель подошелъ къ Ранцеву. Красное лицо его сiяло. На срыхъ, старыхъ, выцвтшихъ глазахъ играла слеза.
— Г-ммъ, — сказалъ онъ, хватая Ранцева за рукавъ.
— Вы думаете, бошей побдили тамъ?… въ Париж?… Ecole la"ique?… Идiоты!.. Если бы не мы?… He наше духовенство?.. ну и, конечно, ваша Русская благородная помощь — боши были бы въ Париж!.. Это мы, врующiе католики… Мы такiе вотъ, какъ Кастельно и Фошъ, — это наши врующiе, не смотря ни на что офицеры и солдаты отстояли Францiю. Вы посмотрите — все ленточки почетнаго легiона и военной медали на молящихся… А т думаютъ… Безъ вры?… Безъ Бога?… Когда не будетъ вры, не будетъ Бога — не станетъ и Францiи… Et voila tous…
XXIV
Размренно и негромко впереди ударилъ барабанъ. Процессiя тронулась вверхъ по улиц.
«Тамъ… тамъ… тамъ»… — раздавалось впереди. Нжные двичьи голоса запли въ голов колонны.
— Nous t'adorons, ^o radieuse Hoslie Du Dieu d'amour voile mysterieux, Sois notre force aux combats de la vie, Soutiens nos pas sur le chemin des cieux…Втеръ рвалъ голоса. Въ глубин колонны двушкамъ вторили мужчины. Они шли по три въ черномъ, кто въ сюртук, кто въ блуз, кто въ пиджак. Ихъ лица были серьезны. Они несли въ рукахъ маленькiя тетрадки и, слдя по нимъ, подхватывали слова плавно колы-хавшагося въ воздух гимиа.
— Triomphe, ^o roi, Dieu de TEucharistie, Autour de toi se pressent tes enfants, Pour r^eparer Toutrage de l'impie A Toi nos ceeurs et nos veux et nos chants…Мотивъ
Enfants de choeur въ длинныхъ красныхъ и голубыхъ юбкахъ съ глубокими складками, въ пелеринахъ, накрытыхъ кружевами, шли впереди балдахина. Подъ балдахиномъ кюре съ французскимъ длиннымъ и прямымъ носомъ и съ узкой сдющей бородой, свтски воспитанный, по духовному благостный, шелъ чинно и важно съ сознанiемъ святости совершаемаго имъ. За нимъ подъ пестрымъ расшитымъ золотомъ зонтикомъ, медленно шаркая по цвтамъ, устилавшимъ шоссе, больными ногами, шелъ старикъ священникъ въ круглой шапочк. У него было рзкое лицо и острые срые глаза. Онъ несъ въ рук звзду съ вложенной въ нее облаткой причастiя.
Народъ выходилъ изъ домовъ и лавокъ. Онъ становился вдоль дороги, и, когда приближалось къ нему причастiе, преклонялъ колни.
И только сзади равнодушные, нетерпливые, безврные, холодные автомобили дерзко крякали рожками, пытаясь обогнать процессiю. Навстрчу имъ втеръ несъ обрывки священнаго гимна, голоса врующихъ дтей, женщинъ и стариковъ и звуки мднаго хора.
— Lorsque J^esus, pr?s de quitter la terre Prit en piti^e ses enfants malheureux, L'Eucharistie est le divin mist?re Qu'il inventa pour rester avec eux… 1 { 1Тебя хвалимъ, Святое Причастье, Таинственный образъ Бога Любви. Будь наша сила, будь наше счастье, Будь наша помощь въ небесномъ пути. Слава Царю, Богу Святыхъ Даровъ, Къ Теб прибгаютъ дти Твои, Отъ оскорбленiй нечистыхъ Покровъ. Теб сердце, мольбы и псни мои. Когда землю покидалъ Христосъ Своихъ дтей Онъ пожаллъ, Святые Дары Онъ имъ принесъ, Своимъ присутствiемъ смягчилъ ихъ удлъ.}Втеръ плескалъ хоругвями. Длинныя вуали двочекъ разввались надъ толпою узкими блыми дымами.
Процессiя обогнула кварталъ и направилась къ морю. Она не пошла къ Казино и большимъ отелямъ. Тамъ было холодно и точно враждебно къ этой тонкой и чистой вр. Она не пошла и къ Мэрiи, гд не были повшены праздничные флаги, гд все показывало равнодушiе государства къ церкви. Она обошла кварталы маленькихъ виллъ, домики рыбаковъ и мелкихъ торговцевъ. Она точно боялась стснить и помшать автомобилямъ и жалась въ сторону отъ служителей Золотого Тельца.