Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник)

Дойл Артур Конан

Не знаю, сколько времени я валялся на дне. Мне казалось, что плеск воды и скрип весла в уключине раздавались довольно долго. Несколько раз гондола куда-то сворачивала: это угадывалось по пронзительному крику, которым гондольеры предупреждают собратьев о своем приближении. Наконец после длительного пути раздался характерный шорох борта лодки о причал. Гондольер три раза постучал веслом по дереву. В ответ раздалось лязганье засова и звук поворачиваемого в замке ключа. Заскрипели петли тяжелой двери.

– Ты привез его? – спросил неизвестный по-итальянски.

Монстр издал короткий смешок и пнул ногой мешок, в котором я находился.

– Он здесь, – ответил он.

– Они ждут, – произнес голос и добавил нечто, что я не смог понять.

– Тогда

принимайте его, – сказал мой похититель. Он подхватил мешок со мной, поднялся по ступеням и швырнул на твердый пол. Секундой спустя засов заскрипел, ключ повернулся еще раз. Я стал узником.

Голоса и шаги подсказывали, что вокруг меня находилось несколько человек. Я понимал итальянский намного лучше, чем говорил на нем. Мне удалось понять львиную долю того, что было сказано.

– Ты не убил его, Маттео?

– А что случится, если убил?

– Клянусь, ты ответишь за это перед трибуналом.

– Так они все равно убьют его, не так ли?

– Да, но ни ты, ни я не смеем вершить суд самостоятельно.

– Да ну тебя! Я не убил его. Мертвецы не кусаются, а он вцепился зубами в мои пальцы, когда я натягивал мешок ему на голову.

– Он не шевелится.

– Вы швырнете его на землю и убедитесь, что с ним все в порядке.

Связывающую меня веревку распутали, а мешок сняли с головы. Я продолжал лежать на полу с закрытыми глазами.

– Ради всех святых, Маттео! Говорю тебе, ты сломал ему шею.

– Нет, не сломал. Он потерял сознание. Для него же лучше, если он никогда не придет в себя.

Я почувствовал руку у себя под кителем.

– Маттео прав, – раздался голос. – Его сердце стучит, словно молот. Позвольте ему полежать – он скоро очнется.

Я подождал минуту-две, прежде чем решился глянуть сквозь полуопущенные ресницы. Сначала я ничего не увидел – так долго я находился в темноте, а сейчас оказался в помещении, освещенном лишь тусклым светом. Вскоре, однако, мне удалось рассмотреть высокий куполообразный потолок, украшенный рисунками богов и богинь. Помещение никоим образом не походило на логово головорезов, а скорее напоминало зал дворца. Затем, стараясь не выдать себя движением, я взглянул на людей, которые окружали меня. Среди них выделялся гондольер – смуглый негодяй со свирепым лицом, а рядом с ним еще три человека. Один из них – сгорбленный, небольшого роста, окруженный властным ореолом, со связкой ключей на поясе, и двое молодых слуг в нарядных ливреях. Прислушавшись к разговору, я понял, что маленький человечек был управляющим дворца, а остальные находились у него в подчинении.

Итак, моих противников было четверо, хотя маленького управляющего можно было не принимать во внимание. Будь у меня оружие, я бы расправился с ними играючи. Но в рукопашной схватке у меня не было шансов противостоять даже одному, не говоря о трех, которые обязательно придут ему на помощь. Если не сила, то хитрость должна стать моим помощником. Пытаясь осмотреться, чтобы найти наилучший способ побега, я сделал едва уловимое движение головой. Тем не менее оно не укрылось от моих стражей.

– А ну давай, просыпайся! – воскликнул дворецкий.

– Поднимайся на ноги, французик, – зарычал гондольер. – Вставай, я говорю! – и снова пнул меня ногой.

Ни одна в мире команда не выполнялась с такой скоростью. Я немедленно вскочил на ноги и изо всех сил рванул в дальний конец зала. Слуги помчались за мной, словно английские борзые за лисой. Я успел добежать до длинного коридора. Коридор сворачивал налево, затем еще раз налево. Я снова оказался в зале, из которого выбежал. Преследователи гнались за мной по пятам, времени для размышлений не было. Я увернулся и бросился к двери, через которую меня занесли во дворец. Но дверь была заперта на огромный засов, с которым мне не удалось справиться. Гондольер набросился на меня с ножом, но я встретил его ударом ноги. Удар свалил негодяя на спину. Острый нож зазвенел на мраморном полу. У меня не было возможности схватить нож – сейчас мне противостояло не менее полудюжины преследователей. Стоило мне сделать попытку

прорваться, как коротышка-дворецкий подставил ногу. Я упал, но немедленно поднялся, вырвался из обхвативших меня рук и помчался к двери на противоположном конце холла. Я смог добежать до двери первым. Увидев, что ручка поддалась, я издал торжествующий крик. Дверь вела наружу. Дорога к спасению была открыта. Но я забыл, в каком странном городе находился. Каждый дом в нем представлял собой остров. Открыв дверь рывком, я приготовился выскочить на улицу. Вместо камней мостовой тусклый свет фонаря осветил черную, неподвижную поверхность воды на уровне крыльца. Я отпрыгнул назад, и преследователи со всех сторон навалились на меня. Но меня не взять голыми руками. Я снова пробил себе дорогу пинками и ударами. Один из преследователей, пытаясь задержать меня, вырвал клок волос из моей головы. Дворецкий пнул меня связкой ключей. Избитый, весь в синяках, я снова расчистил путь. Помчавшись вверх по широкой лестнице, распахнув несколько раздвижных дверей, я, наконец, убедился, что все мои усилия оказались тщетными.

Комната, в которую я ворвался, была ярко освещена. Золоченые карнизы, огромные колонны, украшенные росписями стены и потолок указывали на то, что я оказался в величественном зале роскошного венецианского дворца. В этом странном городе подобных дворцов была не одна сотня. Каждый из них имел залы, не уступающие великолепием Лувру или Версалю. В центре этого огромного зала находился помост. На нем полукругом восседали двенадцать мужчин, одетых в ниспадающие черные плащи, словно монахи-францисканцы {127} . Верхнюю часть лица каждого скрывала маска.

127

…монахи-францисканцы.– Францисканцы – члены нищенствующего монашеского ордена, основанного в Италии в 1207—1209 гг. Франциском Ассизским (отсюда и название).

Группа вооруженных людей – сущих разбойников – толпилась у дверей. Среди них выделялся молодой человек в форме пехотинца, который стоял лицом к помосту. Когда он обернулся, я узнал его. Это был капитан Оре из Седьмого полка, юный баск, с которым я немало выпил в течение зимы.

Капитан был смертельно бледен, бедняга, но держался настолько мужественно, насколько может держаться человек, окруженный толпой безжалостных убийц. Никогда мне не забыть вспышку надежды в его темных глазах, когда он увидел ворвавшегося в комнату товарища. А затем надежда сменилась глубоким отчаянием, когда он понял, что я появился не для того, чтобы спасти его, а совсем наоборот – чтобы разделить его участь.

Представьте, насколько были изумлены эти люди, когда я предстал перед ними. Мои преследователи сгрудились у двери и пытались перевести дыхание. Таким образом, исход любого боя был предрешен. Именно в такие минуты мой характер дает себя знать. Я с достоинством приблизился к помосту. Мундир был разорван, волосы растрепаны, из головы сочилась кровь, но нечто в моих глазах заставило их понять, что перед ними не обычный человек. Ни одна рука не поднялась, чтобы остановить меня. Я приблизился к грозного вида человеку, чья седая борода и властные манеры указывали на то, что он здесь главный.

– Сир, – обратился я к нему, – возможно, вы объясните, почему я арестован и насильно доставлен сюда? Я заслуженный солдат, как и мой товарищ, который стоит перед вами, поэтому требую, чтобы вы немедленно отпустили нас обоих.

В ответ на мои слова в комнате воцарилась зловещая тишина. Не очень приятно видеть двенадцать скрытых масками лиц и чувствовать взгляд двенадцати пар глаз мстительных итальянцев, которые враждебно пялятся на тебя. Но я стоял, как и положено стойкому солдату, и думал лишь о том, чтобы не посрамить чести доблестного Конфланского полка. Не думаю, что кто-либо смог держаться лучше меня, окажись он в подобных обстоятельствах. Я бесстрашно разглядывал лица убийц и ожидал ответа.