Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России
Шрифт:
Сначала Н. М. Чихачев завел с маньчжурами разговор о торговле. Они изъявили желание вступить с нами в торговые сношения, но при этом просили, чтобы склады наших товаров были как можно ближе к устью реки Сунгари и никак не далее селения Кизи; они назвали ему те товары, которые им нужны, и сказали, что спускаться им по Амуру в эти места вообще запрещено. Так как торговля наша с ними могла быть только меновая, то они указали Чихачеву все, что могут доставлять нам из городов Саньсина и Гирина (на реке Сунгари) и города Нингуты, на реке Хурге, впадающей в реку Сунгари, у Саньсина.
В ответ на вопросы Н. М. Чихачева о положении и состоянии края маньчжуры
а) что Маньчжурия и Даурия, составляющие крайние китайские провинции на северо-востоке, простираются только до Хинганского (то есть Буреинского) хребта, из которого берут начало значительные реки: Зея, Бурея, Уссури, Горин, Бича и Амгунь;
б) что этот Хинганский хребет служит на юге водоразделом между реками Сунгари с Хургою и рекою Уссури.
Самагир, маньчжур и орочон
Рисунок XIX в.
Что он, перебрасываясь выше устья реки Сунгари через реку Амур и затем, не доходя Саньсина, через реку Сунгари, направляется на юг к корейским горам и таким образом доходит до Японского моря;
в) что все население этого края, лежащего между Буреинским хребтом и морем, не платит ясак китайцам, так как Китай считает этот край находящимся в неопределенном положении (то есть, как выражались маньчжуры, как бы не китайским и не вашим), потому что, говорили они, давно были заключены русскими с Китаем какие-то условия {68};
г) что в последнее время на Сунгари и в Приамурье появляется довольно много иностранцев (миссионеров), которые, как слышно, доставляют об этом крае сведения своим с удам, весьма часто появляющимся у берегов. Эти люди являются сюда в различных видах: какими-то толкователями (проповедниками), колдунами и шаманами и иногда называют себя русскими. Носят они постоянно туземную одежду и, где только возможно, стараются внушить как местному населению, так и некоторым из нас, маньчжуров, злонамеренность к русским. Так, например, говорит Чихачев, после его приезда в устье Горина там был распущен слух, что все русские товары отравлены и что первый маньчжур, который наденет кофту из нашего сукна, купленного на Амуре, иссохнет и что будто бы при проезде русских через деревню непременно умрет кто-либо из туземцев этой деревни. Наконец, маньчжуры рассказывали Н. М. Чихачеву, что один из подобных людей поселился было в горах на Сунгари. На вопрос маньчжуров, кто он и зачем живет тут, иностранец отвечал, что он будто бы какое-то высшее существо, которому все должны поклоняться. Этот ответ стоил, однако, ему жизни.
Самагиры, проживающие по Горину, а равно и на озере Самагиров, объяснили Н. М. Чихачеву, что реки Амгунь, Горин, Бурея, Тугур и Уда вытекают из Хинганского хребта и что из селения Самагир по реке Амгунь и по притоку ее — речке Ама можно доехать на собаках до подошвы этого хребта за два дня, а с реки Горин, от селения Гори — за четыре или пять дней, и, наконец, что они слышали, что около реки Амур есть дурные русские, которые подстрекают инородцев убить нас (членов Амурской экспедиции).
Донесение свое Н. М. Чихачев кончал следующими строками:
«Окончив таким образом первую часть данных мне приказаний и получив из селения Оди от топографа Попова важное сообщение о подходящем к заливу Нангмар иностранном судне, я сейчас же возвратил Попова
По очертанию берега и по определенной мною широте я увидел, что это тот самый залив, который Лаперуз назвал заливом Де-Кастри.
Между тем судно приближалось ко входу в залив и стало походить на военную шхуну-бриг. По его движениям можно было предполагать, что оно производило опись берега.
Гиляки, проживающие по берегам залива Де-Кастри и к югу от него, а также прибывшие с озера Кизи и Амура для ловли тюленей, рассказывали мне, что шлюпки с подобных судов бывают на берегу и знаками, а иногда и через переводчиков, объясняют им, чтобы они не позволяли селиться здесь русским, ибо, говорят они, как только русские у вас поселятся и укрепятся, то всех вас истребят».
Окончив опись залива и приказав Попову тщательно наблюдать за иностранными судами, Чихачев отправился с тунгусом по прямому пути на озеро Кизи, навстречу Березину. Он стремился поскорее получить сведения из Петровского и провизию и вместе с тем обследовать перевал из залива на озеро и вообще путь до селения Кизи.
Не доезжая 30 верст до селения Кизи, Н. М. Чихачев встретил распутицу и почти непроходимую грязь. Половина собак, тащивших его нарту, околела, а потому он вынужден был оставить нарту с тунгусом, а сам с котомкою на плечах, по грязи почти до колена, пробираться в Кизи. Не доходя этого селения около 25 верст, он встретил на нарте Березина, шедшего к нему в Де-Кастри с провизией и приказаниями. Н. М. Чихачев возвратил Березина в Кизи, а сам с тунгусом пошел пешком обратно в Де-Кастри. Собаки Березина едва могли тащить нарту с сухарями и чаем. 3 мая с большим трудом Чихачев достиг залива, который 28 апреля уже вскрылся от льда и к 1 мая был совершенно чист от него.
Глава шестнадцатая. Исследования долины Амура
Южная часть прибрежной полосы Татарского пролива по сведениям, полученным от местного населения. — Путешествие Чихачева из залива Де-Кастри в Петровское. — Донесение Бошняка о протоке Уй. — Реки Бичи и Пильда. — Обследование протоки и озера Кизи. — Левый берег Амура между селением Ухта и устьем реки Амгунь. — Донесение Березина о пути по Амуру — Съемка топографа Попова. — Реультат исследований Бошняка, Чихачева, Березина, Попова и Воронина. — Прибытие корвета «Оливуца». — Донесение начальника Николаевского поста. — Уведомление Завойко. — Ответ генерал-губернатора
Вскоре после прибытия Чихачева пришла в залив шлюпка с несколькими аборигенами с южного побережья. Они сообщили, что за восемь дней пути при тихой погоде на лодке можно достигнуть огромного закрытого залива (вроде озера) Хаджи, причем далее к югу имеется много заливов, которые почти всегда открыты. Недостаток продовольствия не позволил Н. М. Чихачеву проследовать в залив Хаджи, однако он добился от туземцев подробных сведений о нем, по которым можно заключить, что залив Хаджи представляет обширную и превосходную гавань.