Подводные камни

Тарасов Антон Юрьевич

«Какой-то склеп тут. Скукота. Такое ощущение, что люди не работают, а только делают вид, что работают».

— Ну, Марина, здравствуйте, очень рад вас видеть, хоть какие-то свежие лица, а то коллеги за день что-то примелькались, требуется отдых! — Михаил стоял перед ней и широко улыбался. — Вижу, что вы уже готовы.

Это приятно, такая пунктуальность. Я делаю выводы. Дайте мне пять минут на сборы, и мы поедем.

— Конечно, собирайтесь, я никуда не тороплюсь, — Марина вдруг заволновалась, но силой воли подавила в себе это чувство. — Торопиться-то нам некуда, правда?

— Правда, —

буркнул на ходу Волков, готовя себе кофе.

Марина в этот момент с удивлением посмотрела на секретаршу. У нее в голове не укладывалось, как так может быть, чтобы начальник готовил себе кофе, а секретарша, как ни в чем не бывало, даже не поднимая глаза, перелистывала бумаги. Видимо, так было принято у Волкова: никто ни перед кем не унижался, не пытался выслужиться.

«Если такие порядки у него и дома, то будет непросто, — вздохнула Марина. — Но, ничего, выкручусь, что-нибудь придумаю».

— Вы что-то сказали? — вдруг спросил Волков.

— Нет, вам показалось, — насторожилась Марина, — просто думаю о своем.

— Надо же, а мне послышалось, что вы что-то хотите придумать, — удивился Волков, помешивая кофе. — Да, работать надо меньше, пора немного отдохнуть.

— Нет, я точно ничего не говорила, — у Марины вдруг вспотела спина и по ней побежали мурашки.

«Молчать, держать себя в руках. Улыбаться. Я хорошая домработница, хочу у него работать, буду стараться. Все, точка. Остальное потом. Соберись, Марина, иначе не видать тебе денежек. Свою роль нужно сыграть, как следует, второго дубля не будет!»

Наконец, Михаил, сбегав в кабинет, вышел оттуда в куртке и с портфелем, повернул ключ в двери, отдал его секретарше и тихо сказал Марине:

— Идемте.

Марина искренне надеялась, что он возьмет ее сумку и поможет донести до машины, но эта надежда не сбылась: Михаил с удивлением посмотрел на сумку, но никак не прореагировал. Они вышли во двор. Волков достал из кармана ключи, черный блестящий джип издал негромкий гудок и мигнул фарами. Марина совсем не разбиралась в марках автомобилей. Ее интересовало лишь одно обстоятельство — дорогая ли машина или дешевка. Стоимость машины она определяла на глаз. Конечно, в другом случае она закатила бы скандал и отказалась ехать, требуя автомобиль, достойный себя — пару раз она так избавлялась от особо настойчивых ухажеров, не располагавших в понимании Марины достаточным финансовым ресурсом для удовлетворения ее потребностей. Но сейчас она проглотила обиду: машина была хоть и дорогая, но явно не новая, а скорее даже видавшая виды. Впрочем, внутри она выглядела неплохо, кожаные сидения, мягкие подлокотники; багажник, куда Марина поставила сумку, был чистым. Этим Марина себя и утешила.

— Что за дрянь? — спросил сам у себя Волков, когда, повернув ключ в замке зажигания, услышал лишь жужжание.

Машина отказывалась заводиться.

— Что же, Михаил, у вас такое ненадежное транспортное средство? Неужели с вашими успехами вы не можете позволить себе что-то более основательное?

— Могу, но не хочу. У меня в гараже в коттедже еще две машины, но я обычно езжу на этой, потому что всегда заводится и не особо приметная, — Волков вновь и вновь поворачивал ключ в замке зажигания.

— В смысле?

— В

том смысле, что могу без особой тревоги ее оставлять, когда по делам в городе езжу, меньше вероятность, что угонят, — Михаил был расстроен. — М-да, Марина, я прошу прощения, сейчас подумаю и что-нибудь придумаю, как действовать.

— Подумайте, подумайте, — с недовольством ответила Марина. — Я пока воздухом подышу.

Марина вышла и обошла машину кругом.

«Так и есть, старый драндулет. А Вика втирала мне, какой Волков крутой и успешный. Если у него не коттедж, а какой-нибудь клоповник, то вообще задушу ее, только время потеряла. Не нравится мне что-то это. Все вокруг портится, ломается…»

Раздался негромкий выстрел, мотор затарахтел, машина с пятой или шестой попытки, наконец, завелась.

— Ну, Михаил, можем ехать? — спросила Марина, приоткрыв переднюю дверь.

— Можем, — Волков тер приборную панель носовым платком. — Не понимаю, что случилось. Вроде и не было дождя, и аккумулятор нормальный. Надо будет на диагностику сдать, не хочется где-то в городе с ней застрять, ведь в самый неподходящий момент произойдет, я же знаю!

Марина спокойно уселась на переднее сидение рядом с Волковым, пристегнулась, внимательно осмотрела себя в зеркало заднего вида, приоткрыв стекло.

— У вашей машины аллергии на красивых женщин раньше не было?

— Нет, — фыркнул Волков, — сколько езжу, ни разу не наблюдал такого.

— Ну, ну, — Марина поерзала в кресле, — значит, теперь есть.

Волков вел медленно, осторожно, останавливаясь перед пешеходными переходами и притормаживая возле перекрестков. На Каменноостровском транспорт еле двигался, поэтому они ехали медленнее вдвойне. Марина давила в себе раздражение, желание устроить скандал и показать характер. Она осматривалась по сторонам, молчала, чтобы выглядеть как можно серьезнее.

— А я заметил, что у вас, Марина, с чувством юмора полный порядок, — Волков сам почувствовал неловкость от этого молчания и решил завести разговор. — Расскажите немного о себе. Ведь мне же нужно знать, кто у меня будет работать, и надеюсь, довольно долго и успешно.

— Вам действительно интересно это знать?

Отвлекая Волкова вопросом, Марина пыталась выиграть время для того, чтобы попытаться сгладить факты собственной биографии, сообразить, что можно рассказать, а о чем лучше умолчать. Что ей было рассказывать? О первых заработанных собственным телом деньгах? О ссоре с родителями? О жизни с бабушкой в ненавистной ей коммуналке? О странных отношениях с мужчинами и жизни за их счет? Нет, все это нужно было спрятать, замаскировать, заставить работать на Марину, а не против нее.

Никогда и ни при каких обстоятельствах Марина не рассказывала о себе все, до конца, как есть. Со временем и она сама стала забывать некоторые детали, а местами и верить в придуманные ею же самой подробности. Даты, имена, адреса и обстоятельства не стыковались, но Марина сначала не обращала на это внимания. Потом она подметила, что история перестает быть правдоподобной. Марина отнеслась к этому с иронией, мол, уж лучше красивая биография, чем никакая. В дальнейшем она поменяла свою точку зрения — и ее история стала одним большим темным пятном.