Подводный саркофаг, или История никелированной совы
Шрифт:
– Где? Какой?
– Хозяйка испуганно огляделась.
– Вон тот, на тумбочке. Его завитки складываются в символ каббалы, притягивающий нечистую силу.
– Надо же, а он у меня сто лет стоит!
– Вот, может, твои несчастья от него и происходят.
– Тогда уж... Возьмите и его тоже...
– проговорила Раиса Венедиктовна упавшим голосом.
– Чувствую, не только карму, но и жилище твоё надо очищать, - "матушка Акулина" озиралась, высматривая, что бы ещё прибрать.
– Жилище очистите потом, а сейчас мужа приворожите, -
– Не волнуйся, дорогая, с этой ночи он будет думать только о тебе. Ещё хуже случаи бывали, а ничего, после моего приворота всё образовывалось... Да, - вспомнила она, - фотографию его приготовила?
– Давно приготовила, - Мартынюк протянула ей конверт со снимком.
– Осторожней, матушка, в конверте волосы. Собрала с подушки, как вы велели... Вы, вроде бы, говорили, что хватит одного волоса?
– Хватит, но чем больше, тем лучше, - гадалка положила перед собой фотографию, высыпала на неё волосы.
– А теперь подавай сюда свечи.
Хозяйка начала передавать ей один за другим бронзовые подсвечники с горящими свечами. "Матушка" ставила их на лучи пентаграммы.
– Далёко еще до двенадцати?
– деловито осведомилась она.
Раиса Венедиктовна посмотрела на часы.
– Через десять минут пробьёт.
– Ворожить начнём ровно в полночь, а сейчас подождём пока.
В дверь просунулся седоватый крепыш в строгом чёрном костюме и галстуке, с большой бутылью в руках, на четверть наполненной водой. Раиса Венедиктовна знала о нём только то, что его зовут Виктор Иванович и что он шофёр и помощник "матушки Акулины".
– Святая вода не нужна?
– спросил он.
– Нужна, нужна, хорошо, что не забыл!
– Гадалка торопливо встала из-за стола и взяла у Виктора Ивановича бутыль.
– Ступай, жди меня на кухне.
Она принялась прыскать водой по углам, что-то бормоча. Закончив с этим занятием, вернулась к столу.
Раиса Венедиктовна сидела молча, помаргивая своими близорукими глазами. Гадалка тоже молчала.
За окнами с особенной силой взвизгнул ветер, ударив в оконные рамы.
– Ничего, ничего...
– прошептала гадалка.
– Ненастье - это хорошо для ворожбы... Крепче выйдет...
Из-за двери донёсся глухой звон настенных часов, и гадалка вскинула над столом руки.
– Начинаем, - проговорила она торжественно и принялась двигать по пентаграмме фотографию.
– Вернись, вернись к рабе Божией Раисе, услышь мой зов, услышь, услышь...
– Она умолкла и в комнате настала тишина, прерываемая лишь шорохами деревьев за окнами.
В руках у гадалки появились булавки.
– Выведем из него измену. Из самой его души сокровенной...
Она с размаху всадила острие булавки прямо в голову изображенному на фотографии Мартынюку. Раиса Венедиктовна ахнула.
– Изыди, измена, и вы, силы тьмы, овладевшие его сердцем!
– воскликнула гадалка и воткнула вторую булавку в сердце изображенного.
– И вы, силы соблазна и похоти, изыдите, и пусть
Третью булавку она воткнула сфотографированному Мартынюку пониже живота. Раиса Венедиктовна в волнении сложила руки на груди.
Гадалка, скорчив болезненную гримасу, стала раскачиваться из стороны в сторону.
– Чую, ох, чую, скверна из него исходит... Много в нём скверны накопилось, и вся она исходит под воздействием Сатурна... А теперь мы переместим его в Дом Юпитера...
– Она принялась двигать фотографию по пентаграмме.
– О Господи, ещё больше нечисти из него повалило...
– Больше?
– Нечистый дух!
– завопила гадалка, обращая взор к потолку и начиная лихорадочно креститься.
– Из мужа твоего изошёл нечистый дух! Дух измены и похоти! Он здесь, рядом с нами!
– Кто? Муж?
– Нет, дух, который изошёл из него! Он здесь, в этой комнате! Он глядит на нас!... Хочет броситься, вцепиться, аки кровожадный пёс, в чью-нибудь душу... Я вижу его горящие глаза...
Гадалка вскрикнула, всплеснув руками. Вслед за ней, боясь невидимого духа, вскрикнула хозяйка. Гадалка дрожащей рукой снова двинула исколотое булавками фото по пентаграмме.
– Он ещё не ушёл...
– прошептала она.
– Он здесь... Чувствуешь, как он давит на грудь?
– Чувствую, чувствую!
– взвинченно закричала Раиса Венедиктовна.
– Не хочет уходить. Смотрит на нас, горят его глаза...
Гадалка заёрзала на стуле и стала оглядываться, как будто в поисках нечистого духа. Огляделась и Раиса Венедиктовна.
Вдруг обе они взвизгнули и привстали со стульев. В тёмном окне, почти прижавшись к стеклу, бледнело небритое стариковское лицо с глубоко запавшими пронзительными глазами. Раиса Венедиктовна, ахнув, снова упала на стул.
– Кто это?
– спросила "матушка Акулина", подходя к окну.
Но незнакомец уже скрылся.
– Кто это мог быть? Ты его знаешь?
– Нет, - замотала головой хозяйка.
– Впервые вижу. Может, это... дух?
– Виктор!
– крикнула гадалка.
– Виктор, милый, возле дома кто-то шатается! Поди, глянь!
Виктор Иванович вышел из дома. Через пару минут вернулся, встревоженный.
– Тут, вроде, двое или трое каких-то типов, - сообщил он.
– Как увидели меня - сразу удрали в кусты. Не нравится мне это.
На кухне стукнула рама. Виктор Иванович бросился туда.
– Опять они, - вернулся он в комнату, тяжело дыша.
– Похоже, в окно хотели залезть.
– Вот что, миленькая моя, - "матушка Акулина" принялась торопливо отлеплять ватман от стола.
– На сегодня закончим, мне надо срочно уезжать. Мы и так сделали добрую половину дела...
– Уже всё?
– всплеснула руками Мартынюк.
– А ты что хотела? Нечистые люди появились тут неспроста. Это карма твоего мужа действует. Крепкий он у тебя орешек! Над его кармой надо много работать... Виктор! Виктор!