Подземелье
Шрифт:
Как он задолбал! — стиснув зубы рисовал гоблиненок под неусыпным взором надсмотрщика.
Пару минут понаблюдав, тот пошел дальше. Почему-то именно Зур”даха он невзлюбил с первой же встречи. Отвечать тем же было бы глупостью, поэтому гоблиненок просто постоянно сохранял бдительность, не давая застигнуть себя врасплох. Это напряжение внутри мешало как попыткам вызывать Баланс, так и тренировкам тьмы.
За казарму чаще всего приходила к нему Кайра. Одна. В такие моменты Зур”дах забывал, что она ему когда-то сильно нравилась и
— Страшное место… — сказала Кайра, — указывая на Разлом, — как смотрю на него, так прямо холод пробегает по всему телу.
Она обхватила себя руками.
Зур”даху страшно не было. Возможно, окажись он прямо над Разломом — да, но отсюда он видел только клубящуюся тьму, оказаться возле которой он хотел.
Пришлось соврать.
— Да, есть такое… — вздохнул он.
— Мне здесь не нравится…особенно это... — она дернула рукой за рабский ошейник.
Несмотря на то, что он больше не натирал, как в первые дни, ошейник постоянно ощущался невидимой удавкой, готовой начать душить в любой момент.
— Мы все равно не можем убежать. — ответил Зур”дах, который часто думал об этом, и не раз слышал разговоры мальчишек о побеге.
Невозможность этой затеи была очевидна всем.
— Я знаю! А еще я знаю что там, в подземельях, страшнее…
Да, страшнее. — Мысленно согласился гоблиненок.
А потому они утыкались в потолок, разглядывая своды пещеры.
Иногда, особенно в такие моменты, Зур”даху хотелось показать Кайре что он умеет, похвастаться — сжать ладонь, вызвать сотни и сотни песчинок тьмы и увидеть удивление в ее глазах. Однако, каждый раз он сдерживался.
Нельзя, нельзя!
Если она узнает — потом узнает и Тарк, а потом и Саркх и другие. Нельзя!
— Оооо… — протянул будто из ниоткуда появившийся молодой надсмотрщик, — Какая парочка!
Чем вызывал легкое смущение как Зур”даха, так и Кайры.
— А теперь живо к остальным! Сидят тут, в потолок смотрят.
Дети подскочили и направились в сторону казарм.
После этого они разошлись в разные стороны не сговариваясь. Это было естественной реакцией.
В другие разы молодой надсмотрщик просто становился возле сидящего Зур”даха и говорил:
— Рисунков маловато — бездельничаешь, да?
Гоблиненок в таких случаях молчал. Потому что если говорить или отвечать, этот молодой надсмотрщик только распалялся и начинал осыпать оскорблениями “бесполезных”, “ненужных” детей, которые сидят на шее у Хозяина.
Впрочем, Зур”дах заметил, что он докапывался не только к нему, но и к другим детям — почти всегда к тем, кто искал хоть какого-то уединения.
Единственный, кто в ответ насмехался над молодым надсмотрщиком, был Маэль:
— А тебе то что? — фыркал он.
— Ты вообще обычный, где твои круги?
На этих словах надсмотрщик бледнел — это, очевидно, было его больной темой.
— Вон Дах как мы — сильный, а ты? — Слабак. — Маэль
Плетка в руках надсмотрщика начинала шевелиться.
— Ты не такой как мы, мы — особенные, а ты — просто псина. Гав-гав! — Маэль становился будто на четыре лапы и начинал лаять.
— Да я тебя! — цедил взрослый гоблин сквозь зубы и не удерживался.
Свист плетки — и на спине мальчишки вспухала полоса от удара.
— Сильнее, сильнее! Ты вообще бить умеешь? Могу научить.
Эти выходки Маэлю обходились в несколько десятков ударов, зато говорил он вволю, и всё, что хотел. Он уже понял, что в иерархии надсмотрщиков этот — находится в самом низу. Но вот остальные получать зазря плетью не хотели, поэтому только ухмылялись, глядя на это представление, но сами в нем не участвовали.
Кожа у всех детей была крепкая, а у Маэля с его четвертым кругом так и вовсе по жесткости как дубленая кожа животного, именно поэтому надсмотрщик и бил сильно. Он знал, что значительных повреждений мальчишке не нанесет.
Пожалуй, именно во время этих сценок Зур”даха и стал проникаться симпатией к этому странному мальчишке. Все-таки, смотреть на него безучастно было нельзя. В этом царстве скуки и тренировок он был единственным, кто действительно выделялся. Тем не менее, он по-прежнему с ним не разговаривал.
****
Зур”дах стал ещё осторожнее с занятиями тьмой. Приручение шло своим чередом. Сначала паук ел только с ладони, потом позволил дотрагиваться к себе, а потом, потом уже и спокойно ползал по телу гоблиненка, гоняясь за каплей тьмы. Это был явный прогресс.
Сложнее было другое-выманивать паучка без капли тьмы. Зур”дах подползал к трещинам в полу и ждал пока тот появится.
Паук появлялся, однако навстречу не спешил. Казалось, он спрашивал, если ты пришел не с тьмой, то зачем пришел?
Но даже так, ему удалось приручить его сидеть на руке без капли тьмы, вместо капель пришлось использовать кристаллики, ими он окружал паучка. Тот не двигался в такие моменты. Просто сидел на руке — это потихоньку входило в его привычку. Да, подсознательно он ожидал капли тьмы, но теперь мог довольно долго терпеливое ее ждать. Такое сидение на руке Зур”дах обязательно вознаграждал каплей. И после этого паук не сразу уходил, а оставался на минуту-другую. Только после этого времени он сползал и исчезал в своем убежище.
Первым настоящим успехом Зур”дах посчитал тот день, когда паук уснул на его руке, удобно умостившись. С тех пор это вошло в его привычку.
Доверие было завоевано.
Получилось! — думал гоблиненок, глядя на спящего паучка.
Однако брать паука дальше и ходить с ним к казарме или просто вокруг нее Зур”дах не рисковал. Во-первых его бы обязательно заметили глазастые дети, а во-вторых не дай боги увидят надсмотрщики — не избежать вопросов. Будь паук обычным — он был рискнул и носил бы его с собой. Но это был не обычный паук.