Подземелье
Шрифт:
Но уже через пару мгновений Зур”даха выбросило обратно, в паутину сознания.
Ему сразу полегчало.
Возвращаться и проверять другие образы не хотелось. Потому что тошнота и какой-то неприятный горький привкус после посещения этого образа, остались в нем, будто он и сам должен ненавидеть Праматерь.
Несколько секунд он приходил в себя, а потом, стряхнув эмоции решил продолжить.
Ладно, — подумал он, посмотрев на центр паутины, — Надо попробовать.
Миг, и он устремился к центру сознания
И…тот впустил его, добровольно. В ту же секунду он стал как бы незримым спутником паука, исчезла паутина сознания и он теперь смотрел его глазами.
Никакого контроля или чего-то подобного — паук был полностью самостоятелен, и Зур”дах даже не пробовал толкать в него свои мысли или пытаться перехватить контроль, — он ЗНАЛ что этого делать НЕЛЬЗЯ. Его пустили простым наблюдателем, не более. Поэтому нарушать это хрупкое доверие не стоило.
Возможно потом можно рискнуть, но точно не сейчас. Не во время первого контакта.
Паук, наевшийся и довольный пополз прочь — выполз из покрывала, будто перетек в щель пола и залез на стену. Жидкой каплей скользнул между кладкой и оказался снаружи, после чего взобрался на крышу казармы. Паук двигался плавно, но быстро.
Привык к новому зрению Зур”дах не сразу, только через несколько минут, когда паук обустроился на крыше и, перебирая лапками, застыл, наблюдая за окружающим миром.
Объекты реальности казались неестественно огромными. От этого стало страшно. И любопытно.
Потому что он сразу увидел массу деталей, невозможных для обычного зрения. Даже каменная крошка и пыль на крыше обрели детали и не казались такими маленькими — он разглядел на них щербинки, оттенки серого и черного цветов. Одновременно всё обрело поразительную четкость. Весь мир, куда бы паук не сфокусировал свой взгляд становился как под увеличительным стеклом.
Мимо прошел дроу-стражник, и он казался прям-таки огромным черным гигантом-колоссом, который чеканил каждый шаг, громыхая. Кроме того, он через тело паука ощущал вибрацию от каждого такого шага.
Не думал, что они ходят так громко…
Потому что для него дроу ходили практически беззвучно, в отличии от тех же гноллов или обычных гоблинов-надсмотрщиков.
Значит паук ТАК их слышит?
Зур”дах не помнил таких обостренных чувств в тех пауках, в которых вселялся раннее, тут же…всё было кристально ясно слышно и видно.
Вдруг гоблиненок понял — ведь паук может заходить гораздо дальше, чем их пускают.
Я же смогу увидеть больше! Надо только чтобы он послушался меня!
Но самым удивительным было то, что паук будто прочитал мысли Зур”даха и тут же сдвинулся. Спустился со стены казармы и исчез в щели пола. Следующие несколько минут гоблиненок видел только трещины-щели в полу, которые для него были тоннелями.
Вынырнул паук через несколько строений от их казармы и точно так же поднялся на крышу уже другого здания,
Пещера оказалась гораздо больше чем он думал. И гоблинов тут было много, сотни и сотни. Дроу намного меньше. Ту сторону, где видимо были гноллы, он разглядеть отсюда не мог. Ему захотелось чтобы паук прополз еще дальше, еще больше посмотрел, но вдруг, неожиданно он наткнулся на ответную мысль.
Она обозначала и нет, и не могу, и не хочу, и страшно, и всё это одновременно. Дальше этого здания паук ползти не мог.
Значит, дальше этого здания он не ползает. Совсем как мы.
Зато, будто в компенсацию этого отказа, паук пополз обратно, и начал показывать Зур”даху видимо свои любимые места. Темные уголки, нычки, и показателем того, что тут он часто бывает была черная паутина сплетенная из тьмы. Некоторые трещины в полу вели близко к Разлому, но по ним паук тоже далеко не заходил, будто боялся тьмы разлома.
Частичка этого страха передалась гоблиненку.
Свое небольшое путешествие паук закончил на крыше их казармы, где тоже оказалась сплетена большая сеть из тьмы, в которой лежали мертвыми десятки пойманных насекомых, от мотыльков и мошкары до довольно крупных летающих жуков.
Вот куда уходит тьма! Вот зачем она ему нужна.
А паутины было много и чем-то она напоминала те самые капли тьмы, которые он формировал – так же поблескивала и казалась живой.
За всем этим Зур”дах не заметил как сильно начала болеть голова. Слишком он был увлечен всем тем, что паук показывал ему, не обращая внимания на всё остальное, поэтому гоблиненок заметил боль только когда она стала совсем невыносима.
Он стиснул зубы, закрыл глаза, и отпустил всякое мысленное усилие, которое удерживало его в сознании паука.
Миг — и он вновь очутился в своем теле, с раскалывающейся головой.
На сегодня точно хватит!
Он не знал, сколько времени прошло, потому что подсознательно понимал, - время внутри паука могло течь совершенно иначе.
Уже через несколько минут он вырубился от резко нахлынувшей, вдобавок к головной боли, усталости, и уснул прямо так — полностью накрытый покрывалом.
****
В следующие дни паучок стал еще легче идти на контакт: достаточно было гоблиненку появиться и поманить рукой, как тот бежал к нему и запрыгивал. Словно после того взаимного пребывания в его голове, он окончательно определил для себя, что Зур”даху можно полностью доверять.