Подземелья Лондона
Шрифт:
— Нет, мэм, — сказал Сент-Ив, солгав самую малость. Он осознал, что лицо его, должно быть, покрыто кровавой коркой. Только теперь, увидев свои руки при свете лампы, он понял, насколько грязен. Его одежда была перепачкана землей и известковой пылью. Он и не подумал о своем виде. Немудрено, что люди убегают, едва завидев его.
— Мистер Лофтус тут? — спросил Сент-Ив.
— Он в Уайлдес-Фарм, — ответила Теодосия, выполаскивая и выжимая окровавленную тряпку, пока Черити взялась за него со свежей. — Мы там зимуем, отправляемся завтра утром. У человека по имени мистер Карпентер там такое общество, и они предоставляют нам место, где
— Эдвард Карпентер, вы хотите сказать? «Товарищество новой жизни»?
— Ага, так они себя зовут, — кивнула Черити, — хотя для нас и прежняя жизнь вполне хороша. Не скажу, как Карпентера зовут. Лофтус говорит, что у них полно тараканов в головах, точно, но они народ миролюбивый, верят, что все равны, если вы меня понимаете, не такие кровожадные фанатики, каких у нас полно, — цыганка окинула взглядом лицо Сент-Ива и поинтересовалась: — А женушка ваша знает, что с вами стряслось? — потом, не дожидаясь ответа, поймала за рукав бежавшего мимо пацаненка и велела: — Шиптон! Беги на ферму в Уайлдес и приведи отца, если он еще не вышел. Скажи, что тут у нас профессор, и здорово побитый.
Цыганенок тут же умчался, будто кролик, по залитой лунным светом тропе меж деревьев.
— Я упал в самом начале дня, а потом долго выбирался, — попытался прояснить ситуацию Сент Ив. — Элис не знает.
— Ага, — кивнула Черити. — И после того как вы упали, вы задумали дошагать до Вуд-понда? — она взглянула на Сент-Ива так, словно это подтверждало ее опасения насчет состояния его рассудка или она догадывалась о какой-то затее, которую он не намерен раскрывать. — И упали, значит, случайно?
— Возможно, нет, — поморщился Сент-Ив. — Но мне лучше рассказать все только один раз, когда прибудет мистер Лофтус. Признателен за вашу доброту, мэм. И бренди у вас первосортный.
— Брат Лофтуса привез бочку с той стороны пролива, в лодке. Ее владельцы были так добры, что высадили его с бочкой в удобном месте, в Шелмерстоне, где мы стояли недолго прошлой весной. Он поделился бренди, брат то есть, и с тех пор все остальное для мистера Лофтуса стало просто «пойлом». Ему позарез нужен настоящий французский бренди, к которому он привык. «Попробуешь новое, забудешь про старое», — верно говорят. Ну вот, сэр. Теперь вы меньше схожи с покойником. А вон и мистер Лофтус с Шиптоном возвращаются. Лофтус вам поможет разобраться.
Это и вправду был мистер Лофтус, который взглянул на ночного гостя без особого содрогания, но довольно быстро Сент-Ив обнаружил в руке свежий стакан бренди, а на тарелке перед собой — холодный мясной пирог, сыр и хлеб, и только благодаря высшим силам он сумел оставаться в сознании достаточно долго для того, чтобы поведать свою историю в кратком варианте, опустив многие детали и скупо намекнув на взрыв. Через полчаса он уже шагал к «Спаниардс-Инн», а сопровождавшие профессора Лофтус и Теодосия несли мешок с одолженной Лофтусом одеждой и другими нужными вещами.
Наконец Сент-Ив устало опустился в кровать, ощущая, как ноют ребра. С пустоши доносилась перекличка козодоев, по оконным шторам струился лунный свет. Лэнгдон подумал об Эдди и Клео, которые в уюте и безопасности спят в своих кроватках в Скарборо, и в те несколько мгновений, которые занял переход ко сну, успел послать беззвучное «спокойной ночи» Элис, вспомнить те полные счастья часы, что провели они в этом самом номере, и поразмышлять о необходимости помнить
XVIII
СОН, ПОДОБНЫЙ СМЕРТИ
Финн вынырнул из глубин сна и огляделся: он лежал в кладовой у стены на весьма удобном мешке муки. Он не помнил, как уснул, и не имел представления, сколько часов провел в объятиях Морфея, теряя время, которого и так было невозможно мало. Пошарив по карманам, Финн нашел ломоть хлеба и кусок сыра, съел их, потянулся и решил, коли уж он встал, обследовать место своего временного заточения. Подвал был велик, с несколькими хранилищами. В ближнем Финн заметил свисавшие с потолка кожаные ремешки, которые включали электрический свет, когда за них дергали. Он попробовал сделать это и поспешно отпустил ремень, поразившись тому, как стеклянные шары вспыхнули, словно солнце, вышедшее из-за туч. Электричество и его жужжание были Финну подозрительны, он слышал, что оно может за секунду изжарить человека, словно рождественского гуся. Газ дружелюбнее. В примыкающем помещении с высоким потолком оказался склад мебели — там стояли платяные шкафы, обеденные столы и тяжелые резные деревянные стулья с точеными ножками. Некоторые были очень старыми, темного пыльного дерева, и все отбрасывали глубокие таинственные тени.
Пробравшись между ними к следующей двери, Финн обнаружил за нею маленькую комнатку с узкой койкой, канделябрами на стенах, толстыми сальными свечами в них и спичками в нише у двери. На кровати лежал матрас, набитый пером, который парнишка прощупал, потом, обратив внимание на шкаф, полный старых книг, заглянул туда и с интересом полистал переплетенные в кожу манускрипты на латыни, на одном значился год издания — «1712». Похоже было на келью отшельника. Финн чиркнул спичкой — просто чтобы посмотреть, годятся ли они, и горящая головка отлетела, вспорхнув, точно комета, приземлилась на напольный ковер и затлела. Парнишка наступил на нее, чтобы затушить. Ему показалось, что в этой комнатке лет сто никто не жил, но пристанище было комфортабельное, даже роскошное для отшельника или, скажем, для разбойника.
Финн решил, что займет эту комнату, если понадобится — если придется провести в этом доме ночь, или две, или сколько там дней и ночей пройдет, прежде чем он уйдет, забрав с собой Клару. Потому что он решил, что не уйдет из Фелл-хаус — Дома ужаса, как Финн теперь называл особняк, — без девушки. Судьба Клары станет его собственной судьбой. Финн был почти уверен — по крайней мере, очень надеялся, — что Бомонт его не предаст, и ни секунды не сомневался, что никто не зайдет в эту комнату, раз не проделывал этого прежде, судя по нетронутому слою пыли на половицах.
С этим парнишка вернулся в кладовую и принялся передвигать корзины и ящики, чтобы посмотреть, какая тут есть еда; обнаружились банки с наперченным окороком, мармелад, маринованные устрицы и бекон, плотно завернутые рождественские пудинги, сахарные головы. Финн подобрал пустой мешок и, наполнив его провизией, вернулся в комнату, которую отныне считал своей. Другой пустой мешок он подсунул под дверь, чтобы в будущем скрыть свет свечей. Удовлетворенный, выключил свет на складе мебели и, перед тем как покинуть кладовую, внимательно осмотрел помещение, оценивая, все ли в порядке, не может ли что-то выдать его присутствия.