Подземелья Лондона
Шрифт:
На коленях Сент-Ив держал приютившую голову Сары Райт клетку, накрытую тканью, из-под которой торчала ручка. Смотреть на это было невыносимо. Он не знал, что предпринять. Клингхаймер заявлял, что голова продолжает жить, и хотя Сент-Ив по большей части относился к словам похитителя и убийцы без особого почтения, он сам видел, как движутся глаза и губы бедной женщины. И ему пришлось допустить, что Клингхаймер в этом прав. Забирая голову Сары из лечебницы Пиви, Сент-Ив обрек себя на физические и душевные страдания: вся конструкция была громоздкая, неудобная для перевозки, но мало того — теперь, когда
Фургон подкатил к задам дома Нарбондо. Тут тоже все было тихо, ворота стояли запертыми. Хасбро подставил спину Биллу Кракену, а тот с нее вскарабкался на стену. Раздался шум приземления, а затем, когда и остальные выбрались из фургона, Сент-Ив расслышал, как Билл бормочет что-то вроде «разэтакие камни» и как тяжелые предметы отшвыривают в сторону. Ворота отворились, и вся компания, за исключением Хасбро, позже въехавшего на фургоне, вошла во двор.
Внутри обнаружился экипаж Клингхаймера — лунный свет ласкал лоснящиеся шкуры лошадей, — а также тяжелый лом, валявшийся у стены, и выломанный воротный запор. Взламывать ворота Клингхаймеру нужды не было. Оставалось предположить, что порчу чужого имущества произвел Финн, проникший во двор прежде Клингхаймера и ныне шагавший где-то во мраке вместе с прочими беглецами. Сент-Ив с Биллом и Хасбро снова притворили створки ворот и подперли их камнями. Закончив работу, Сент-Ив отряхнул руки и, снова подхватив клетку, ощутил на себе внимательный взгляд Матушки Ласвелл.
— Ее понесу я, профессор, — сказала пожилая леди. — Сара Райт была моей подругой, и мне надлежит принять участие в ее судьбе. Вы правы, что считаете ее живой, ну или очень близкой к тому. Я чувствую движения ее разума. Думаю, она ищет Клару и находит под землей то, что ее притягивает. Я ни за что ее не брошу. Ее смерть ужасна, но то, что случилось с нею после и происходит теперь, — мое дело, — Матушка пристально посмотрела на Сент-Ива, и он, понимая, что пожилая леди совершенно права, с облегчением протянул ей клетку.
Подойдя к полуотстроенной стене — вероятно, тут Клингхаймер вознамерился проложить проход в подземелья, — часть которой явно недавно превратилась в кучу камня и глины, Сент-Ив задумался, кто мог обрушить угол дома, чтобы перекрыть вход. Если это не случайность, то, несомненно, работа Финна — его и карлика.
— Нету времени разбирать завал, — проворчал Кракен. — Те, другие, это знали и не пробовали, потому что вот стоит их экипаж, а самих подонков тут нет. Должен быть другой ход, и они пошли через него.
— Да, — сказала Элис. — Под домом есть тайные ходы. Год назад карлик привел нас с Эдди прямо в собор через какие-то тоннели. Проложены они очень глубоко. Я насчитала двадцать шесть ступенек вниз, пока мы добрались до площадки.
— Билл, если не трудно, принесите три фонаря из этой кучи инструментов, — попросил Сент-Ив. — И захватите что-нибудь, что может быть годным оружием.
Сам он добыл из кучи обломков шестифутовый шест, который мог быть и посохом, и копьем, и отправился к задней двери дома. Этот вход оказался надежно заперт.
— Отойдите-ка в сторону, — велел Сент-Иву Табби. Он всадил подобранный у ворот лом
Элис и Хасбро несли фонари. Кракен держал короткую кувалду, которая подошла бы Тору. Работать ею было бы нелегко из-за немалого веса инструмента, но понадобился бы всего один удар, чтобы раздробить кому-нибудь череп. Табби сжимал трость. Матушка Ласвелл выудила из сумки револьвер, некогда принадлежавший обезьяноподобному подручному доктора Пиви, и вручила его Хасбро, славившемуся меткостью.
— Пять зарядов в барабане, — сказал он Сент-Иву.
Они зажгли фонари, притворили за собой дверь и прошли за Элис через несколько заставленных мебелью комнат к площадке широкой центральной лестницы. Несмотря на турецкие ковры и изобилие ухоженного деревянного антиквариата, в доме стоял дух гробницы, чему виной могли быть закрытые ставни, препятствовавшие проникновению свежего воздуха. Площадка лестницы была отделана панелями из потемневшего от времени дуба. Элис толкнула край одной из них, и та сдвинулась, приоткрывая проход.
Когда тайная дверь, скользнувшая за соседнюю панель, престала являться препятствием и вся компания оказалась на пути в подземелье, Сент-Ив задумался над тем, почему им пришлось возиться с какими-то панелями, если Клингхаймер собирался вернуться. Сработал некий возвратный механизм? Или преступники были уверены в том, что их преследуют? Ответа на вопрос не было, и оставалось только продолжать путь.
Они спустились по длинной лестнице. Вооруженный Хасбро шел впереди. Дошли до площадки: лестница уходила вправо и исчезала внизу, а слева обнаружилась разбитая дверь. Она болталась на уцелевшей петле, косяки были вырваны вместе с дверью.
— А эта дверь тут была, когда вы спускались? — шепнул Сент-Ив Элис, и та покачала головой.
Хасбро предостерегающе поднял руку, нагнулся и вгляделся во тьму, напряженно прислушиваясь.
— Ничего, — сказал он.
— А зачем им нас поджидать? — спросил Табби. — Просто чтобы перехватить?
— Возможно, — пожал плечами Сент-Ив. — Впрочем, Клингхаймер сейчас сосредоточен на поисках Клары и вряд ли задумывается о том, что кто-нибудь пойдет за ним. Он, конечно, способен просчитать, что мы это сделаем, и убьет нас, если ему предоставится такая возможность, но пока не схватит девушку, на нас время тратить не станет.
— Ни он, ни его люди нас не пощадят, — заметила Элис, удивив своим утверждением Сент-Ива, который привык, что она воздерживается от советов. — Он жаждет нашей крови, мечтает расквитаться за постигшие его неудачи!
— Тогда отплываем под черным флагом, — с воодушевлением заявил Табби. — Ударим первыми — или станем кучкой мертвых дураков.
— Если на нас навалятся, уйдите с линии огня, чтобы я мог спокойно стрелять по целям, — попросил Хасбро.
Они по очереди пролезли в тоннель, начинавшийся за разбитой дверью, и начали спускаться цепочкой по одному. Возникла идея потушить фонари, которые могут стать сигнальными огнями и насторожить врага, однако идти по нехоженой дороге в кромешной тьме без проблеска света представлялось весьма затруднительным.