Подземная Москва
Шрифт:
— Меггу кагтошки, — подтвердил Вово. Правда, он был пьян — «с этой революцией Вово совсем опустился», — но, смерив взглядом туристский костюм «негодяя» и его швейцарские «котлетки» [22] , Вово добавил в точку:
— Не скупитесь, ггаф…
Кальян был куплен. «Негодяй» остался джентльменом до конца. Впрочем, он тут ничем не рисковал. Он повел даму по зеленому ряду, в котором, словно снесшиеся куры, орали торговцы:
— Вот пимадоры! Крымские пимадоры!
22
«Котлетки» —
— Агурцы! Агурцы!
— Редису не прикажете?
«Барыня Брандадым» приторговала меру картофеля и, пока ее ссыпали в подштопанную старым носком плетенку, спросила с томностью:
— Вы иностранец?
— Иностранец, — подтвердил «негодяй».
— Вероятно, вы немец? — продолжала догадываться дама. — В наше время так редко приходится беседовать с настоящими людьми.
— Нет, я из Женевы! Из самой Женевы!
— Ах, я так живо помню это очаровательное озеро… Когда мы с мужем… — вы знаете: я — Дурново, а по мужу княгиня Оболенская… — были в Швейцарии, мы так любили вечером поехать на лодке… И этот звон женевских костелов в хрустальном воздухе…
— Удивительный звон! — согласился «негодяй».
— Тайого звона я не слышала во всем мире, — с восторгом перебила дама… — Насыпьте еще четверку… Нет-нет, вот из этого мешка… Эти «нувориши» всегда подсунут самую гниль… В этом звоне есть что-то баховское, вы не находите?
— О да!.. Он очень напоминает мендельсоновскую «Песню без слов»…
Картошка была насыпана, когда дама спросила вполголоса:
— Зачем же вы приехали в эту ужасную страну?
— Я — концессионер. Я приехал прокладывать московский метрополитен…
Как говорится: рыбак рыбака видит издалека. Двадцать минут спустя «барыня Брандадым» ехала с «негодяем» на извозчике, и «негодяй» вежливо поддерживал ее под локоток.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
УСЛОВИЯ «БАРЫНИ БРАНДАДЫМ»
Извозчик остановился у оранжеватого домика на Никитской, и приехавшие стали подниматься на лестницу. На ней по-прежнему омерзительно пахло кошками, ступеньки жалобно скулили под ногой, в полумраке «негодяй» едва не споткнулся о ванну.
— Вы видите, как я живу, — сказала «барыня Брандадым» страдальческим голосом, — все эти ванны, кошки и дрова способны задушить живую человеческую душу.
— Я вас вполне понимаю, — в тон ей отвечал «негодяй», протаскивая картошку в комнату.
И дверь за ними захлопнулась на замок. «Негодяй» плюхнулся на диванчик и сказал:
— Княгиня, счастливая случайность свела нас сегодня на этом ужасном Сухаревском рынке… Дело, ради которого мы приехали сюда, огромной, почти непередаваемой простыми человеческими словами важности… Оно может не только обогатить вас, оно может… Словом, оно может доставить
Но в комнате «барыня Брандадым» вдруг преобразилась. Она сняла подъеденную молью шляпку, попудрилась возле плешивого зеркальца и, подобрав губы в снисходительную улыбку, присела у окна.
— Все это так, — сказала она с достоинством истинных Рюриковичей, — я не отказываюсь помочь вам…
— Но чем, я прошу вас совершенно точно указать это. Мы, швейцарцы, любим точность во всем.
— Прежде всего, я открою вам план русской экспедиции в подземную Москву. Я назову имена ее участников. Наконец, я совершенно точно укажу время, когда они спустятся под землю.
— А-а-а! — важно пропел «негодяй». — Все это действительно нам очень нужно, по что вы хотите за сообщение таких сведений?
«Барыня Брандадым» словно прицеливаясь, прищурила глаза:
— Прежде всего, чтобы вы на мне женились!
— Виноват?
— Вы не ослышались… Прежде всего, чтобы вы на мне женились.
«Негодяй» увял внезапно, как увядает цветок осенью. Он даже не успел окинуть взглядом женщину, предъявившую к нему столь категорическое требование. Он только видел ее желтые, как у слепой лошади, зубы, основательный нос, желтый протухлый шиньон на голове, напоминавший старый войлок у выходных дверей.
— Княгиня! — прошептал он. — Я нахожу этот каламбур совершенно неудачным… Прежде всего, — тут он припомнил светлокудрую Кэтт, — я, так сказать, уже отдал сердце…
— О! — воскликнула «барыня Браидадым». — Вы меня не поняли… Я не собираюсь посягать ни на ваше сердце, ни даже на руку… Вы женитесь на мне советским браком, чтобы, когда вы поедете за границу, и я смогла бы в качестве жены выехать с вами… Там, — «барыня Брандадым» заговорила с задетой гордостью, — мы разведемся, и я снова стану княгиней Оболенской…
— Но, княгиня…
— Это решительное мое условие!..
— Я хотел сказать, что у вас нет средств… Вы меня простите, но мы с вами люди деловые.. Кто поручится, что, приехав за границу, вы не потребуете от меня средств к существованию в качестве моей жены?
— У меня есть средства!
— Но, княгиня… Эта обстановка.. Дрова, тухлые кошки, ванна…
— Я вам говорю — у меня есть средства…
— Княгиня, я хотел бы доказательств… Простите, я не смею вам не верить, но мы с вами люди деловые…
«Барыня Брандадым» с достоинством приподнялась. У нее был вид оскорбленной королевы. «Негодяй» даже струхнул: «Черт с ней, — подумал он, женюсь, пожалуй, а приедем — сбегу в Италию, не буду жить в родной Швейцарии». Но княгиня вдруг сняла с себя парик, под ним обнаружилась совершенно лысая, блестящая, как молочная бутылка, .-голова, оснащенная по бокам бирюзовыми серьгами.
— Вы видите эту шишку? — ткнула она в нарост величиной с голубиное яйцо. — Прошу вас потрогать и убедиться… Да не бойтесь, это не саркома!