Подземная Москва
Шрифт:
— Идем, товарищ! — позвал Боб.
Кухаренко полез в затылок, с сомнением покачал головой, но вдруг отчаянно махнул рукой и провалился в дыру.
— Яма! — глухо закричал он оттуда.
— Иду, — отвечал ему Боб, спрыгивая следом.
Их голоса еще бубнили минуты три, потом в погребе стихло. Экспедиция отправилась дальше. Ход понижался теперь в глубину, на полу проступила сырость, в одном месте археолог нагнулся к светящемуся, блеснувшему в световых пятнах серебром, предмету. Было похоже, словно из-под земли, в отверстие износившегося камня, проглядывала светлая серебряная жила.
— Дротов! — позвал археолог. — Смотрите, что это?
Тот
— Уголь, Павел Петрович, антрацит…
— Откуда же он здесь?
— Может, пласт? Копнуть бы…
— Нет, пласта здесь быть не может… Но как этот кусок мог сюда попасть? Довольно любопытная находка, а? Москва — на залежах каменного угля.
— Где мы теперь находимся? — сипло спросил Сиволобчик.
— Я думаю, мы теперь подходим к Собакиной башне или где-нибудь между Собакиной и Никольской. Но тут должны быть стены, — бормотал археолог, — Осипов, Щербатов и Стеллецкий, все трое, как раз в этом месте наткнулись на каменные столбы московского Арсенала. Если мы идем верно, то также должны упереться в столб…
Он поднял повыше фонарь, и тотчас в свете его, шагах в десяти перед ними, выступил массив арсенального фундамента, преграждавший дальнейший путь. Под сводом быка, сложенного из огромных нетесаных камней, была навалена куча щебня; от времени она осела, из-под Камней с легким клохтанием выбивалась струйка воды, тотчас и пропадавшая в камнях. Экспедиция остановилась.
— Сейчас перед нами, — сказал археолог, — встает та же задача, что вставала перед всеми исследователями подземелья. Если мы хотим пойти дальше, мы должны будем или обойти столб стороной, или пробиться сквозь него и таким образом снова попасть в ход. Я уверен, что за, стеной немедленно начинается его продолжение. Попробуйте, Дротов… Я посвечу… \
Дротов снял мотыгу, тупым без размаха ударом воткнул ее в скрепы между глыбами мячковского камня, [31] но тот лежал прочно, чуть-чуть крошась под напором крепкой руки: в старину умели прочно строить даже под землей.
— Нет, своими силами не сковырнуть! Произошло то, чего и боялся археолог: экспедиция уперлась в неодолимое препятствие, и дальнейшее продвижение стало невозможно…
Тогда решили: возвратиться назад, к «мышиному лазу», и там ждать возвращения товарищей Боба и Кухаренко. Левый ход был совершенно неизвестен археологу. Возможно, это было какое-либо ответвление, но Мамочкин не придавал ему особенного значения: путь к библиотеке Грозного и его сокровищам все же лежал тут, на этой главной магистрали, прерванной арсенальными быками.
31
Мячковский камень — белый камень, добывавшийся под Москвой и отличавшийся особой прочностью.
Еще издалека у «мышиного лаза» стали заметны огни Боб и Кухаренко вернулись раньше времени. Значит и там неудача! «Ну что же, — упрямо подумал Мамочкин — мы вернемся к столбам, рискнем разобрать кир пич и протиснуться между столбом и стеной хода»
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ПОДЗЕМНОЕ КЛАДБИЩЕ ЦАРЯ ИВАНА
Тогда экспедиция в полном составе двинулась по левому боковому ходу. Впереди — археолог, за ним товарищи Боб, Дротов и Сиволобчик с мотыгами, на всякий случай изготовленными к нападению, в арьергарде еле передвигал ноги Кухаренко, которому передали лестницы и продовольственные
«Они идут впереди, таков был приблизительно ход гениальных размышлений, назад им не миновать этой же дороги, если этот чертов погреб вообще можно назвать дорогой… Я иду сзади. Кто же мешает мне, от став слегка, подождать их на одном месте вместо того чтобы лазить, словно проклятый крот?»
Время от времени путники перекликались условным паролем:
— Есть!
Выкрикнув в последний раз, Кухаренко присел на выступе, скользком от клейкого плесневелого пота, каким потеют камни сухих колодцев и твердые породы в глубоких шахтах. Присев, он задумался на всякие любопытные темы, в связи с завтрашним заседанием, зевнул, попробовал выкрутить «ножку», но клюнул носом и забылся… Впрочем, освежающий сон иногда кстати даже на глубине семи с лишком саже ней под Московским Кремлем.
Между тем экспедиция подвигалась вперед. На двадцать второй минуте ход кончался отверстием. Когда в него сунули фонари — увидели пещеру, очертания которой терялись в скудном электрическом свете. Вероятнее всего, она была естественным провалом, пустотой или уцелевшим убежищем времен неолита. Каменный ход, подходя к ней, терялся в наносах желтоватой затвердевшей пыли. Пещера уходила вниз крутым уклоном. По нему-то и двинулись бесстрашные исследователи. И опять чуткое ухо Дротова уловило приглушенное клохтание подземного потока…
Стоп! внезапно вскричал Мамочкин. Справа и слева, словно груда разорванных бумажек, белело на земле. Боб нагнулся и поднял белую, будто нарочно выбеленную, берцовую кость человеческой ноги. Скелеты лежали в страшном, дьявольском порядке. Под самой стеной, глазами к взошедшим, помещались черепа; в пустых черных глазницах, казалось, еще темнеют зрачки, под черепами прямые трости позвоночников, обтянутых ребрами, раскинутые руки и ноги, неестественно подогнутые под зад. Было похоже, что люди улеглись спать и так заснули мертвым сном два или три столетия назад…
Дротов, шагая меж костяками, как цапля, пробрался к самой стене. .
Цепи, сказал он, вот цепь, приковавшая скелет к стене!
Юн вложил лом в кольцо около стены и потянул его, но кольцо не подалось. Цепь была вделана в стену наглухо. Это показывало, что пещера служила застенком или тюрьмой.
Кто же это так постарался? мрачно пошутил Сиволобчик.
А вот посмотрим. , Товарищи, осмотрите цепи… Особенно ножные. Может быть, на них сохранились какие-нибудь надписи?.. Заключенные часто выцарапывали на цепях свои имена.
В общем, это была довольно жуткая картина. Кости хрустели под ногой, головы откатывались, как биллиардные шары, с легким игривым стуком. Казалось еще: раскинулся над вековым кладбищем запах тления, и в черной насторожен ной тишине, пробужденной любознательностью человека, все еще дрожит последний истошный стон.
Археолог поднял череп и направил струю света в пустые глазницы. Он держал его в руке, как Гамлет.
— Смотрите, — сказал он, — у этого черепа искрошены зубы… Должно быть, он зубами пытался перекусить цепь… Страшно!