Подземная Москва

Алексеев Глеб Васильевич

— Я нашел кость с оторванной цепью, — сказал Сиволобчик.

— Давайте сюда.

Кость была странно белой. На том месте, где ногу сковывал широкий тугой браслет, кость подалась и тронулась тлением. Браслет от времени был ржавым и хрупким. Но, всмотревшись внимательнее — тут Мамочкин нацепил на нос проклеенное по ободку сургучиком пенсне — в слой коричневатой ржавчины, археолог смог разобрать нацарапанную гвоздем или стилетом надпись и тут же прочитал ее вслух:

— «И уязви в серц… диавол царя Ивана плотским похотени… на княгиню Татиа… жену мою… взя… на ложе ту кия… хотя с не… жити… она же предобр… мужелюбица вземши нож…удари его на ло… в мыш ку… возъярися… повеле отсещи ей нози и руци… вов рещи мя мужа во…»

— Один из ценных памятников

русской жизни вре мен Ивана Грозного, — сказал археолог. — Если бы мы совершали образовательную экскурсию, я рассказал бы вам, каким образом все это происходило. — И хотя ни кто не отозвался, он все же добавил: — В русской истории не было царя, не исключая и Петра I, который пе рещеголял бы Ивана Грозного в блудных делах и сладострастии. Он часто насиловал самых знатных женщин и девиц, а после «блудного воровства» отсылал их к мужь ям и родителям. Когда же они хоть сколько-нибудь дава ли ему повод заметить, что блудили с ним неохотно, то, опозорив, он приказывал вешать их нагими над столами, за которыми обедали их родители и мужья. Эти не смели ни ужинать, ни обедать в другом месте, если не хотели распроститься с жизнью точно таким же образом Трупы висели и гнили, пока родители не получали милостивое соизволение царя похоронить их. Женщины не навидели его. Прослышав про эту ненависть, царь од нажды решил перерезать всех женщин и девушек города Москвы. Бояре едва отговорили его от этого избиения, но все же он приказал в стужу и в снег собрать в Кремль несколько сотен женщин, раздеть их догола, и в таком виде они разгуливали по глубокому снегу до вечера… <Петрей [32] ; «История русской женщины» С. С. Шашкова [33] >

32

Петрей Петр (1570 — 1622) — шведский дворянин, дипломат, автор сочинения «История о Великом княжестве Московском, происхождении великих русских князей…».

33

Шашков Серафим Серафимович (1841 — 1882) — русский историк, публицист.

— Видывал же виды Московский Кремль! — мрачно воскликнул Дротов.

— Да, Московский Кремль видывал виды… Но, вперед, товарищи, вперед… В его подлинном виде вы должны знать прошлое Московского государства. Будет время, и я расскажу вам про Грозного еще и не то… Живые свидетели его царствования — вот они! Здесь каждый череп мог бы рассказать о трагедии своей жизни только потому, что не вовремя родился…

— Идемте! — с мрачной суровостью повторил Дротов. Они двинулись, обходя костяки, к противоположному своду пещеры. Когда свет ушел с кладбища, кости загорелись зеленоватыми фосфоресцирующими огоньками и стали видными в плотной темноте подземелья. Четыре фонаря навели свет на стену густой струей; в ней показалось еще одно отверстие, влажное и глухое. По дороге к отверстию лежали несколько скелетов, ничком, словно к этой дыре, как к спасительному маяку, ползли те кому еще заживо удалось перервать, перегрызть свои цепи.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ИНЖЕНЕР КРАНЦ ПОВОРАЧИВАЕТ РУЧКУ

В то же самое время со стороны Большой Дмитровки, по подземному ходу боярина Морозова, ощупью продвигалась иностранная экспедиция. Ход был глух и тесен, шедший впереди нес на груди большой электрический фонарь, от него, словно пальцы, пошевеливались свисавг шие со стен сталактиты. Инженер Шпеер вертел ручку озонатора, густой, оживляющий воздух бился струей и дышалось в нем легко, как только что дышалось в вечернем воздухе засыпающего города.

Все три спутника были настроены самым веселым образом.

— Весьма занятное учреждение этот подземный Кремль, не правда ли, дорогой Кранц?

— О да, герр Шпеер, я не представляю себе как здесь говорят: «ничего подобного»

в нашей Европе.

— Я не понимаю, однако, для какой надобности мое ковским царям понадобилось зарываться так глубоко в землю? На совершенно возмутительных русских просторах можно до сих пор спрятать не только библиотеку, но целое государство. Что вы скажете по этому поводу, герр Басофф?

«Негодяй» вряд ли смог точно ответить на такой вопрос, но был малым толковым, и потому ответ получился приблизительно правильным.

— Когда был построен Московский Кремль и Солари вывел его каменные стены и тем, так сказать, ограничил его площадь, Кремлю оставалось расти только в небо и землю. В Европе предпочитают расти в небо, в России — наоборот — в землю. Я думаю, что вся Россия покрыта сетью таких подземных ходов, пещер и тайных кладохранилищ, что иностранцы только ахнут, когда русские доберутся, наконец, до сокровищ, лежащих в их земле.

— Какое же, дьявольское терпение нужно иметь, чтобы вырыть всю эту систему подземного города!

— Вы взгляните только, герр Шпеер, как прекрасно выделаны стены!.. Ведь им больше четырехсот лет. Те времена еще не знали алебастра; они скреплены только известью. Положительно, я в восторге от нашего предприятия. Да, да, здесь есть многое такое, чем не прочь заинтересоваться не только наш уважаемый патрон.

— А кстати, — обернулся Кранц, — вы известили господина Главича о ходе наших работ?

«Негодяй» поспешил ответить:

— Сегодня я послал ему телеграмму: «Вагоны пуще ны». Он поймет.

Они подошли в этот момент к черной большой куче земли, преграждавшей дальнейшее движение. Вероятно, это был обвал, происшедший или вследствие рыхлости почвы, или вследствие оседания под каким-либо тяжелым зданием [34] . Инженер Шпеер вынул план, приложил к не му компас, сказал уверенно:

— Сейчас мы находимся под церковью Василия Блаженного или где-нибудь около. Мне кажется, что здесь, тотчас за обвалом, ход продолжается далее или вливается в какой-нибудь другой ход. Нам следует приняться за лопаты.

34

В действительности обвал произошел вследствие землетрясения в XVII веке, от которого, как известно, пострадал построенный Грозным Успенский собор в Троицкой лавре. Но иностранцы, конечно, этого не знали.

Полчаса спустя дорога вперед была расчищена. Ход действительно продолжался далее, но перед концессионерами открылось его ответвление со спуском вниз, как в погреб. Вниз вели ступеньки, проросшие липковатой плесенью. .

— Я думаю, нам следует пойти именно этим, мало удобным ходом, герр Кранц, здесь мы будем скорее у цели…

— Откуда вы знаете это, герр Шпеер?

— Я чувствую, герр Кранц.

— Вы все еще чувствительны, как девушка из Веймара [35] или семидесятилетний Гёте при получении новой звезды… — с усмешкой пробормотал Кранц.

35

Девушка из Веймара — Лотта, героиня романа Гёте «Страдания молодого Вертера».

Так, ничего не подозревая, концессионеры вышли в коридор, по которому полчаса назад прошли археолог и рабочие. Таким образом, они опаздывали на полчаса: раскопка хода в развалившемся коридоре отняла немало времени.

Каково же было их удивление, когда в толстой нише хода они вдруг заметили человека в нахлобученном по брови картузе, привалившегося головой к камню. От человека исходили странные хрипящие звуки, словно его душили, но, подойдя ближе, концессионеры обнаружили, что человек спал и храпел во сне. Он повел носом от направленного прямо в его лицо света, со свистом вздохнул, отмахнув рукой от лица беспокоивший свет, словно муху, но не проснулся.