Подземное время
Шрифт:
Внезапно Тибо вспоминает девочку, которая появилась в его лицее в последний год перед выпуском. На своей парте он вырезал ее имя. Она была из Кана. А может, из Алансона. Сейчас он думает об этой девочке, о ее тонких волосах, высоких сапогах и мальчишеских замашках. Это странно, думать сейчас о той девочке. Он был в нее влюблен. В ее отражение в глазах других. Они ни разу не разговаривали. У них были разные компании. Думать об этой девочке спустя двадцать лет… Сказать себе: это было двадцать лет назад, а затем сосчитать до двадцати пяти. Это было двадцать пять лет назад.
Это было двадцать пять лет назад. Слова кажутся опечаткой, дурной шуткой. Разве можно произнести: «Это было двадцать пять лет назад» и не упасть при этом со стула?
Он расстался с Лилей. Он это сделал. Так обычно говорят, когда совершают что-то героическое, о неком достижении.
Однако любовная рана состоит из недоговоренностей, одиночества, сожалений, и все это накапливается годами, превращаясь в постоянную боль. Постоянную и неопределенную.
Любовная рана не обещает ничего – ни потом, ни когда-нибудь.
Его жизнь разбилась на части. Издали кажется, что она по-прежнему сохраняет единство и имеет цель, ее можно обрисовать словами, описать каждый день, выбрать любой час или неделю, отследить его перемещения. Не составит труда узнать его адрес, привычки, с которыми он пытается бороться, дни, когда он закупается в супермаркете, вечера, когда он не может делать ничего другого, кроме как слушать музыку. Но вблизи его жизнь затуманивается, распадается на фрагменты, и часть деталей теряется.
Вблизи он всего лишь человечек в игрушечном автомобиле, цепляющийся руками за руль; маленькая пластиковая фигурка, утратившая мечту.
Глава 11
Дежурный по станции сообщил, что врач скоро будет. Слева уже доносился грохот нового состава, и Матильда не стала ждать. Она и так сильно опаздывала. Она оставила женщину сидеть на скамейке, препоручив ее заботам других. Та, казалось, немного расслабилась, но все еще не могла подняться. Женщина сказала «спасибо», и Матильда направилась к вагону. Не без усилий протиснувшись внутрь, она наконец опустилась на откидное сиденье. Все складывалось удачно. Она сошла на станции «Насьон», прокладывая себе дорогу сквозь возбужденную толпу, и свернула в переход, ведущий к линии 1. Движение как будто нормализовалось. Следующего поезда Матильда ждала меньше минуты, а затем сошла на станции «Лионский вокзал».
Теперь Матильда направляется к RER. Она не смотрит на часы. Она наизусть знает все коридоры, лестницы, короткие переходы – паутину подземного мира, вытканную в недрах города. Чтобы пересесть на линию D, Матильда, как и последние восемь лет, углубляется в длинную галерею, проходящую под станцией, где ежедневно сталкиваются тысячи человек: две колонны муравьев, несущиеся волной по гладким плитам, скоростное шоссе в двух направлениях, режим которого необходимо соблюдать. Тела соприкасаются, расходятся, порой сталкиваются, как в странном танце. Здесь происходит незаметный обмен между тем, что внутри, и тем, что снаружи, между городом и его окрестностями. Здесь все торопятся, спешат, всем надо на работу, мадам.
Раньше Матильда присоединялась к самому стремительному потоку – левому, и вышагивала в нем уверенно и
На другом конце галереи, рядом с эскалаторами, расположены турникеты – вход в RER. Достаешь свой билет или проездной – и оказываешься в пограничной зоне. На этой ничьей земле, расположенной еще ниже, можно купить газету или круассан и выпить, не присаживаясь, чашечку кофе.
Чтобы попасть на линии 1 и 3, надо еще спуститься, надо проникнуть в самое нутро города. Это пространство делят между собой городской и железнодорожный транспорт. Но пассажиру линии D нет дела до их различий, он лавирует как может по совместной территории до пункта своего назначения, он бредет ощупью, как пленник, предоставленный самому себе между двумя мирами.
Как и другие, Матильда с течением времени выучила еще один язык, его основные понятия, усвоила ряд полезных привычек и приняла элементарные правила, необходимые для выживания. У поездов были имена, составленные из четырех заглавных букв и вынесенные на щиток локомотива. Имя поезда называлось его «маршрутом».
Чтобы добраться до работы, Матильда обычно садится на поезд RIVA, идущий в направлении Мелуна. Это не прекрасный корабль из красного дерева изящной формы, это не обещание манящей Ривьеры. Всего лишь гремящий состав, грязный от дождя. Если же Матильда не успевает на него, ей остаются ROVO или ROPO. Но если по ошибке она сядет на BIPE, или RIPE, или ZIPE, произойдет страшное: все три поезда следуют без остановки до Вильнев-Сен-Жорж. Или NOVO, который останавливается только в Мезон-Альфор. Трудность заключается в том, что все эти составы ходят по одним и тем же путям.
Свисающие с потолка, словно телевизоры в больницах, синие экраны выдают список ближайших поездов, конечную точку их маршрута, приблизительный час их прибытия и возможное время опоздания. Иногда опоздание исчисляется минутами, в другой раз на всех линиях мигает надпись «ПОЕЗД ОПАЗДЫВАЕТ» – очень плохой знак. В придачу по разным углам перрона размещаются традиционные электронные панно. Но показывают они разве что направление следующего поезда и станции, через которые он идет (названия заключены в белую рамку). К этим источникам информации время от времени добавляются объявления, произносимые синтетическим голосом и обычно вступающие в противоречие с тем, что сообщают экраны или панно. Если громкоговоритель анонсирует ROPO, нередко случается, что надписи уведомляют о прибытии RIPE.
Пассажир линии D получает один за одним ряд непоследовательных указаний. Если у него уже имеется какой-никакой опыт, он знает, к чему следует прислушаться, где найти подтверждение, как учесть разные обстоятельства, прежде чем принять решение. Ну, а новичок, однажды случайно оказавшийся здесь, озирается по сторонам, теряет голову и зовет на помощь.
Наружность Матильды располагает к тому, что к ней постоянно обращаются за справками. Ее то и дело останавливают на улице, опускают стекло автомобиля, когда она идет мимо, подходят к ней с озадаченным видом. И Матильда объясняет, показывая рукой дорогу.